Веспасиан. Фальшивый бог Рима - Роберт Фаббри

— Марка Валерия Мессалу Корвина? Конечно знаю. Похоже, ты нажил себе врага, который умеет быть влиятельной фигурой. Если только его будущий шурин останется жив, его сестра в один прекрасный день станет императрицей.

— Это как?.. — Веспасиан не договорил и шумно втянул в себя воздух, вспомнив пару тёмных глаз, с ненавистью посмотревших на него, когда он смеялся какой-то шутке Калигулы.

Гай хмуро кивнул.

— Да, мой дорогой мальчик. Его сестра — будущая жена Клавдия, Валерия Мессалина.

* * *

На следующее утро, едва рассвело, братья с замиранием сердца ехали к шатру Калигулы. Вокруг уже кипела работа. Преторианцы разбирали лагерь. Свежий морской ветер разносил дым и пар только что потушенных костров. Сбившись в небольшие кучки перед входом в императорский шатёр, свита Калигулы приготовилась приветствовать божественного цезаря.

Подъехав к шатру, братья спешились и отдали коней рабам. Внезапно от одной такой кучки у входа в шатёр, состоявшей из Клавдия, Азиатика, Палла и — к досаде Веспасиана — Нарцисса, отделилось знакомое лицо.

— Я всю дорогу гадал, увижу вас или нет, — произнёс Корбулон, подходя к братьям.

— А ты, Корбулон, я смотрю, жив и здоров, — ответил Веспасиан, пожимая ему руку.

— Да, в той мере, в какой может быть жив и здоров тот, кто менее, чем за два месяца, при помощи двух тысяч судов удлинил Аппиеву дорогу на три с половиной мили, — с этими словами Корбулон пожал руку Сабину. — Отныне я никогда не стану жаловаться в Сенате на состояние дорог.

— Так вот почему он взвалил на тебя эту работу! — Веспасиан с трудом сдержал улыбку.

Аристократическое лицо Корбулона приняло несчастное выражение.

— Да, он сказал, что коль мне не нравятся дороги, он даёт мне возможность построить для него хорошую новую. Теперь имя моей семьи навсегда связано с его самым расточительным капризом. Как будто мало того, что моя сводная шлюха-сестра опозорила нас тем, что при первой же возможности прилюдно служила ему подстилкой и даже исхитрилась от него забеременеть. По крайней мере, так она утверждает.

— Нет, мы ничего об этом не слышали, — сочувственно произнёс Сабин. — Какой позор! Мне искренне тебя жаль.

— Вас обоих здесь не было. Будет лучше, если вы узнаете об этом от меня. Как бы там ни было, она здесь вот уже несколько дней. Калигула отправил её ко мне, чтобы во время беременности она не слишком утруждала себя. Если она выносит ребёнка, он обещал на ней жениться. Впрочем, судя по измученному виду преторианских всадников, сопровождавших её сюда, ей явно было не до отдыха.

— Значит, дорога готова? — спросил Веспасиан, меняя тему разговора, чтобы не рассмеяться.

— Разумеется, готова, — огрызнулся Корбулон. — Ведь я из Домициев, а мы, как известно, привыкли доводить до конца даже самые дурацкие дела.

— Разумеется. Иначе почему император выбрал тебя?

— Правда, я бы не сказал, что необходимость работать в паре с этим выскочкой Нарциссом облегчила мне задачу. Этот человек просто помешан на власти. Он даже как-то раз пытался указывать мне. Как вы это себе представляете?

— Уверен, Калигула щедро вознаградит тебя за твои труды.

Корбулон гордо надул щёки.

— На следующий год он обещал сделать меня вторым консулом. Это хотя бы частично смоет позор с нашей семьи.

Веспасиан предпочёл не говорить Корбулону, что Калигула уже решил сделать вторым консулом своего коня.

— Меня он назначил претором.

Корбулон свысока посмотрел на Веспасиана.

— Довольно необычно, чтобы преторства удостаивался новичок, причём уже в самый первый год. Чем же ты заслужил такую честь?

— Беспрекословно выполнив не менее дурацкое задание, что и ты.

Внезапно толпа рядом с ними стихла. Из шатра показался Клемент.

— Сенаторы и народ римский! — объявил он. — Я вручаю вам вашего императора, Божественного Гая, владыку суши и морей.

— Да здравствует Божественный Гай, владыка суши и морей! — разразились восклицаниями присутствующие.

Спустя пару мгновений полы шатра распахнулись, и навстречу сенаторам вышел Калигула — в кирасе великого Александра, поверх которой, трепеща на ветру, была наброшена пурпурная шёлковая хламида, заколотая на правом плече фибулой. Голову венчал венок из дубовых листьев. В руках Калигула держал меч и серебристый щит аргираспида, украшенный инкрустацией в виде шестнадцатиконечной македонской звезды. При виде Калигулы хор голосов сделался громче: император действительно был похож на юного бога.

Воздев меч и щит к небесам, Калигула откинул голову назад, упиваясь всеобщим преклонением.

— Сегодня, — произнёс он в конце концов, — я завершу своё самое великое дело. Вместе с моим братом Нептуном я проеду в колеснице через залив. Наша вражда окончена!

Присутствующие хотя и терялись в догадках относительно природы этой вражды, разразились криками ликования.

— Как только этот день завершится, я вернусь в Рим и посвящу целый год подготовке к завоевательному походу, который состоится следующей весной. Дабы показать всему миру, что я — истинный владыка суши и морей, я поведу наши армии в Германию и искуплю позор, которым до сих пор запятнана честь Рима. Я верну последнего орла, утраченного в Тевтобургском лесу после поражения Семнадцатого легиона. Как только орёл будет найден, мы двинемся дальше, к краю известного мира, откуда, в согласии с моим братом Нептуном, я поведу мои армии через море и покорю для себя и для Рима Британию.

Даже Веспасиан поймал себя на том, что его, как и всех остальных, увлёк этот грандиозный замысел. Наконец, вместо пустого, бессмысленного мотовства свершится нечто такое, что, наоборот, принесёт Риму ещё большую славу и большую выгоду. Ему очень хотелось надеяться, что юный император наконец нашёл способ одновременно утолить и свою жажду увековечить собственное имя — скольких денег и человеческих жизней это бы ни стоило, — и жажду новых побед и новых открытий от своих подданных.

— За мной, друзья мои! — выкрикнул Калигула. — Следуйте за мной к мосту. Мы пройдём по нему к победе и славе, которые ждут нас на другом берегу.

В кои веки Веспасиан добровольно и с воодушевлением последовал за Калигулой.

еспасиан невольно ахнул, когда голова их колонны, которую вёл за собой Калигула, перевалила на западный склон горы Нуова в самой северной точке Неаполитанского залива.

Стоя в своей колеснице, Калигула обернулся и, увидев перед собой море изумлённых лиц, торжествующе крикнул:

— Что я вам говорил? Разве это не чудо, сотворённое богом?