Королева секретов. Роман об Анне Клевской - Элисон Уэйр

— Конечно скучаете. Это вполне естественно. Со временем вам станет легче.

— Самое трудное — дожить до этого момента, — заметил Генрих.

— Я знаю, — сочувственно проговорила Анна.

Король откашлялся и огляделся.

— Анна, я вижу, каким уютным вы сделали этот дом. Эти яркие вышивки, вазы с сухими цветами, расписной экран у очага — вы оставили везде свой след.

— Подушки я вышивала сама, — гордо сказала ему она. — Хотите, ваша милость, я покажу вам дом?

— Ничто не доставит мне большего удовольствия, — ответил Генрих и поднялся на ноги.

Слишком поздно хозяйка вспомнила, что портрет Анны Болейн так и висит в длинной галерее. Пока они поднимались по лестнице, она отчаянно пыталась придумать, чем оправдать его присутствие там.

До сих пор Генрих и словом не обмолвился о том, что раньше бывал в Хивере, или о Болейнах, безмолвное присутствие которых в доме оставалось под покровом общего молчания. В конце галереи король остановился немного отдышаться, залитый солнечным светом, падавшим из окна с гербовыми стеклами. Анна ждала, пока король рассматривал портрет Вильгельма работы французского художника Клуэ, который повесили тут по ее распоряжению; брат выглядел на нем гораздо более красивым и веселым, чем был на самом деле.

— Я рад, что дружеские чувства между мной и герцогом не ослабли, — сказал Генрих. — У него больше здравомыслия, чем у курфюрста и его друзей!

Они пошли дальше, посмотрели на портрет матери, с торжественным видом преклонившей колени перед Святой Девой, и Эразма, лукаво улыбавшегося с миниатюры, когда-то принадлежавшей отцу Анны.

— Мой батюшка полностью принимал учение Эразма, — сказала Анна.

— У нас с вашим отцом много общего. Я тоже восхищался Эразмом. Увы, все эти высокие идеалы, которые мы разделяли, разметало религиозными распрями. Теперь люди считают, быть гуманистом равносильно тому, чтобы быть еретиком.

Они приближались к другому концу галереи, где висел злополучный портрет. Анна ощутила, как Генрих замер рядом с ней.

— Я думал, это убрали, — коротко заметил он, чем дал Анне прекрасный предлог для отговорок.

— Я тоже, сир. Я не знала, что с ним делать, ведь это собственность Короны, а потому оставила его здесь. Хотела спросить, как вам угодно с ним поступить.

— Снимите его и уберите куда-нибудь. Ни к чему, чтобы эта ведьма таращилась на вас.

— Я прикажу. Пойдемте вниз? Я чувствую какой-то вкусный запах. Думаю, вашей милости понравится.

Его милости понравилось. Он в конце концов остался обедать, хорошее настроение вернулось к нему, и уехал король только ближе к вечеру в расположенный неподалеку Пенсхерст-Плейс, где должен был провести ночь.

— Пенсхерст — прекрасный дом, Анна, — сказал он, целуя ее перед расставанием. — Вы должны навестить меня там, и я покажу вам его. А теперь прощайте! — Пожав ей напоследок руку, король не без труда взобрался на коня, развернул его и отсалютовал.

1543 год

Анна сидела у себя в кабинете в Ричмонде и писала письма, когда раздался стук в дверь и в комнату просунул голову Уаймонд Кэри:

— Простите меня, мадам, но внизу ждет гонец от короля, он приехал сказать, что его величество ненадолго остановится в Хэмптон-Корте и хочет, чтобы вы составили ему там компанию.

Анна встала. Она не видела Генриха уже несколько месяцев, а потому была рада приглашению. Домыслы своих дам, мол, тут может быть какой-нибудь скрытый подтекст, Анна отвергла.

— После смерти королевы прошло больше года, — напомнила ей Гертруда. — Его милость, вероятно, ищет себе новую жену.

— Ерунда! — откликнулась Анна, подумав про себя, что мужская немощь Генриха может послужить препятствием к очередному браку.

Дамы проигнорировали ее реакцию, увлекшись выбором для госпожи самого подходящего платья.

Анна забыла, как огромен, шумен и многолюден большой двор. Ей отвели просторные и комфортабельные апартаменты в Часовом дворе, но располагались они на первом этаже, и мимо окон все время ходили люди. Она поймала себя на том, что скучает по мирной атмосфере Ричмонда и Хивера, но, несмотря на это, хотела увидеть Генриха и, конечно, не могла уехать, раз уж он сам послал за ней.

При дворе не было женщин, поскольку не имелось королевы, которой они могли бы служить. Анна привезла с собой матушку Лёве и Кэтрин Бассет, которая умолила госпожу взять ее с собой. Анна и Кэтрин вызывали некий интерес у мужчин, когда гуляли по саду, наблюдали за игрой в теннис или шары, по крайней мере до тех пор, пока джентльмены не узнавали Анну, а тогда они быстро отводили глаза. Она удивилась: неужели ее до сих пор считают неприкосновенной или люди думают, что Анна может скоро снова стать их королевой?

Просветил ее французский посол месье де Марильяк. Стоя рядом с ней, увлеченно следившей за состязанием стрелков из лука, он в весьма любезных выражениях заверил Анну, что его повелитель является ей другом, особенно в свете затруднений, возникших у ее брата с императором. Она не знала, можно ли доверять галльским чарам Марильяка, и не могла решить, нравится ей его смуглое лицо или отталкивает, однако потеплела к нему.

— Леди Мария была при дворе два месяца назад, — сказал Анне Марильяк. — Почти все придворные джентльмены собрались приветствовать ее, и король тоже вышел ей навстречу, когда она вступила в парк, и принял ее с большой любовью.

Анна ощутила болезненный укол сожаления, что Генрих не оказал такой же чести ей.

Марильяк внимательно наблюдал за своей собеседницей. Среди группы зрителей, стоявших напротив, Анна увидела его соперника Шапюи. Тот тоже следил за ней, но в менее дружелюбной манере.

— Многие держатся мнения, что король подумывает о новой женитьбе, — сказал Марильяк. — Ваше высочество, вероятно, не знает, что в течение последних месяцев посол вашего брата три или четыре раза появлялся при дворе, где его не видели много месяцев, и в последний раз он прибыл по вызову короля. — Француз выдержал паузу, давая Анне время осмыслить его слова.

Сама она уже больше года не видела доктора Харста и не получала от него никаких вестей. Это укрепило Анну в мыслях, что идея о ее новом замужестве с королем давно забыта. И вдруг выясняется, что Марильяк, человек прекрасно информированный, считает эту возможность вполне реальной.

— Может быть, мой брат просил помощи у Англии против императора.

— Это вероятно, мадам. Тем не менее многие считают, что встреча короля с послом Клеве имеет отношение к вам.

— Что ж, месье, я впервые об этом слышу.

— Странно вот что, мадам: когда я спросил кое-кого из советников, что делает при дворе посол вашего брата, мне сказали, что он не посол, а ваш представитель, который прибыл, дабы помочь вам уладить какие-то личные дела.