Ночная жажда - Скотт Сиглер

Давненько у него в доме не было незваных гостей. Надо поскорее вернуться и показать им свое гостеприимство…

* * *

Брайан стоял у лестницы, ведущей в подвал. Он не был уверен, нужно ли идти дальше. Каждый атом в теле призывал его остановиться. Сны, в которых он убивал людей, а потом съедал, – эти мерзкие сны были самым страшным и непонятным испытанием в его жизни.

Но ему снилось не только это.

В одном из последних снов его тащили, волокли… в этот подвал. Израненного, напуганного, истекающего кровью. В этот подвал его волок монстр.

Монстр, который мог притаиться где-то рядом в ожидании…

Нет, монстр все-таки ушел, и Брайан видел это собственными глазами.

Но когда он собирался вернуться?

Сигнал тревоги был здесь не так слышен. Клаузер посветил фонариком: гладкий деревянный пол, штукатурный поясок над карнизом, камин. Большая просторная комната напоминала танцевальный зал.

В задней части комнаты он заметил дверь. На медной табличке луч фонарика высветил надпись: «КОМНАТА ДЛЯ ИГР И РАЗВЛЕЧЕНИЙ».

Брайан направился в этой двери.

* * *

Пукки должен был спешить. Он понимал это, но не мог отвести взгляд – ему требовалось хотя бы несколько секунд, чтобы успокоиться. Все, что освещал его фонарь, напоминало о старине и богатстве. Этот дом, казалось, был перенесен сюда из времен сталелитейных и железнодорожных магнатов, управляющих нефтепромыслами и золотыми приисками. В те времена такие дома строили для своих жен и дочерей, желая произвести впечатление на соседей и на весь город и стремясь сообщить всем о своем богатстве. То есть сейчас Пукки находился внутри дорогущего красного спорткара девятнадцатого столетия…

Справа он увидел лестницу. С левой стороны, через широкий дверной проем, заметил какой-то свет. Прошел внутрь. В мраморном камине с двумя медными сфинксами по бокам тлели угли, испуская красновато-оранжевое сияние. Луч прожектора то и дело выхватывал из темноты предметы роскоши: сверкающую хрустальную люстру; панели из красного дерева с резным декором; мраморные полы с вкраплениями гранита и тонкими полосками золота; тускло мерцающую медную фурнитуру; декоративные рамки с фотографиями каких-то богатеньких пижонов.

На улице послышался характерный рев подъехавшего «харлея», двигатель которого, рявкнув пару раз, заглох. Пукки переложил прожектор под правую подмышку. Вытащив сотовый телефон, набрал левой рукой номер. При этом правая рука по-прежнему сжимала пистолет, а глаза опасливо стреляли по сторонам.

Он остановился, когда прожектор осветил открытую дверь.

Вниз вели ступеньки.

Черный Мистер Бёрнс ответил уже после второго гудка.

– Я здесь, возле дома, – сказал он. – А ты?

– Тоже здесь. Но внутри.

– Мне заходить?

– Пока не нужно, – ответил Пукки. – Поднимись на крыльцо и жди там. Не впускай никого, даже копов. Я позвоню, как только ты мне понадобишься.

Он отключил вызов. У него не было выбора, кроме как надеяться, что Джон совладает со своими страхами. Чанг вздохнул, затем начал спускаться вниз по лестнице.

* * *

Послышались шаги. Тяжелые шаги. Брайан отключил фонарь и поднял пистолет. Он видел, как луч прожектора осветил ступеньки. Мелькнули ноги, затем полный, обтянутый черным свитером живот, который мог принадлежать только одному человеку.

Луч прожектора скользнул вдоль стен, затем уткнулся прямо в лицо Брайану.

Клаузер, зажмурившись, машинально поднял руку.

– Пукс, ты, что ли?

Луч опустился к ногам Брайана.

– Клаузер! Ты серьезно перетруждаешь мою задницу. Приходится разыскивать тебя по всему городу. Давай за мной, нам нужно срочно выбираться отсюда.

Брайан повернулся к Пукки спиной, включил собственный фонарь и посветил на медную табличку. Перед ними мелькнула надпись: «КОМНАТА ДЛЯ ИГР И РАЗВЛЕЧЕНИЙ».

– Сначала зайдем сюда, – сказал он.

– Брайан, нет. Послушай, приятель, игра закончена, и мы проиграли. Если нас здесь застукают, то нам конец.

– Я никуда не уйду, пока не разберусь. Твоя помощь, кстати, тоже может понадобиться. Так что подумай хорошенько.

Пукки вздохнул и подошел поближе, встав справа от Брайана.

– Клаузер, ты все-таки неугомонный придурок, который сам себя не жалеет, да и других тянет в пропасть… – Он посветил фонарем на деревянную дверь, затем на медную ручку с узором. – Брайан, скажи мне только одну вещь. Стоит ли все это того, чтобы нас засадили за решетку?

– Стоит, – ответил Клаузер.

– А ты в курсе, что с копами могут сделать в тюрьме?

Брайан кивнул.

– Все равно стоит, приятель.

– Потрясающе, – Пукки закатил глаза. – Я боялся, что ты этого не скажешь. Дверь, конечно, заперта?

– Конечно.

– Потрясающе вдвойне. Что ж, тогда мы можем смело попрощаться с управлением полиции в Гонолулу…

Брайан закрыл глаза и покачал головой. Да, его карьера была закончена. Он понимал, что не должен был затягивать в это дело Чанга.

– Пукс, может быть, тебе действительно лучше уйти…

– Поздновато, Брай-Брай. Я ведь и так уже уволен. Давай уж вместе заканчивать, раз вместе заварили эту кашу.

Что ж, Пукки был готов идти до конца. Стоило ли говорить, что Брайан для него сделал бы то же самое…

– Думаю, нас интересует то, что находится по ту сторону этой двери, – сказал Клаузер. – Давай-ка выясним, как нам ее открыть.

* * *

Его дом не в первый раз подвергался нападению. Каждые лет десять один или двое из них проявляли подобную глупость, видимо забывая, что произошло с теми, кто осмеливался на это в последний раз. Они прекрасно знали, где находится его дом… оставалось лишь прийти и убить их.

Они пробовали проникнуть через черный ход, через окна, даже через крышу. С годами он перекрыл все эти возможности. Конечно, настолько, насколько мог; некоторые из них были так сильны физически, что едва ли какая-нибудь дверь или ставня могли их остановить. А одному не в меру прыткому чудовищу удалось пробраться в дом через канализацию, прорыв оттуда ход.

Но он все-таки прикончил их всех.

Этот проныра надолго ему запомнился. Тупой ублюдок прорыл ход прямо в Комнату для игр и развлечений. Спасителю даже не пришлось ничего придумывать – он просто перебил ему позвоночник, лишив возможности двигаться, а затем отправился на работу.

О, как же тот кричал…

Они кричали, они просили, они угрожали. И все же, несмотря на все их бессмысленные слова, они так никогда – никогда – не сообщили Спасителю самую важную для него информацию.