Миры Артёма Каменистого. S-T-I-K-S. Окаянный - Антон Текшин

Потом мы задержались немного у закопченного тела Сыча, и Доктор Стерва, от которой я прежде не видел проявления слабости, отчётливо всхлипнула. Рядом обнаружилась и залитая кровью Джейн, в одну только спину которой попали пять или шесть раз. Не разберёшь из-за залившей всё крови. Ведь говорил же ей здоровяк…

Но тут я увидел торчащие из-под неё худенькие ножки, и всё стало на свои места. Знахарка сама была далеко не богатырского телосложения, но ребёнка прикрыла как могла, словно заботливая наседка своего цыплёнка. Только толку…

На ней не было ничего, кроме полевой формы, в которой она шла нас брать, а даже обычная автоматная «пятёрка» спокойно прошивает два тела насквозь. Не вполне понимая, зачем мне это надо, я всё же перевернул тело Джейн и с удивлением обнаружил, что выходных отверстий в её теле не было. Хоть и непонятно – как.

Девочка оказалась жива, хоть и напугана до икоты, и немедленно перекочевала на руки хлюпающей носом Стелле. Дальше мы побрели уже втроём, как почти нормальная послевоенная семья.

Нас старались не обгонять, но мы всё равно оказались сначала в середине, а потом уже и ближе к концу растянувшейся колонны.

Дальнейшее я помню плохо. Взрыв был, как и обещал Пастырь, очень солидным, так что на ногах устоять не вышло ни у кого. К счастью, мы уже углубились в новый тоннель, оказавшийся железнодорожным, и все обвалы случились за нашими спинами. Потом мы ещё целую вечность брели практически в кромешной тьме, потому как кабель освещения, протянутый из Оплота, перебило в нескольких местах. Лишь узкие конусы немногочисленных фонарей не давали нам сбиться с пути, хоть мы и спотыкались на каждом шагу.

Затем, когда я совершенно потерялся во времени, на людей напали откуда-то взявшиеся твари, заглянувшие на огонёк. Но с ними дружно справились без больших потерь, а самого опасного перерождённого я практически на автомате «потушил», ненадолго нырнув в Астрал. Правда, после этого меня пришлось уже нести, но сплотившиеся люди помогали без всяких вопросов, ведь почти все из них помнили, кто ещё недавно возглавлял шествие. И даже намотанная на меня тряпка никого не смущала.

Наконец, колонна добрела до какого-то технического выхода, который был немедленно взломан и использован по назначению. По общему мнению, как раз на поверхности, где уже успело немного стемнеть, и должно было начаться основное веселье, но нас там неожиданно встретили приветливо улыбающиеся бойцы на тяжёлой бронетехнике, без малейшего намёка на чёрный окрас. И было их столько, что можно было, походя, захватить какую-нибудь мелкую европейскую страну. Или крупный местный стаб.

Они вежливо изъяли всё оружие, практически никому не настучав по лицу, и маленькими группами переправили перепуганных людей в местную ставку Главнокомандования. Там всех сначала сытно накормили, а потом уже по одному начали отправлять на допрос.

Естественно, к нам со Стеллой пришли практически сразу – мы только по первой кружке горячего чаю успели выдуть, но и то – немного полегчало. Я только и успел, что убедить её отдать девочку на руки какой-то полной женщине с добрыми глазами, чтобы не создавать малышке проблем. Опекунов из нас всё равно бы не вышло толковых.

Вдали вовсю ещё грохотала разнокалиберная артиллерия, стрекотали пулемёты и вспыхивали ярчайшие разноцветные вспышки, заставлявшие людей испуганно вздрагивать, но мне-то было понятно, что это отрабатывают по оставшимся от стаи тварям. В отличие от большинства беглецов, я трясся не от страха, а от кипящей в расцарапанной груди ярости…

Ярости и негодования от того, что некоторые бронемашины, встретившиеся на пути, имели характерную эмблему в виде толстого розового круга с белыми подтёками. Возьмись откуда-то слюна во рту, обязательно бы сплюнул.

Поэтому я сильно не удивился, когда нам в командирском бронетранспортёре, ощетинившимся антеннами во все стороны, шагнул навстречу улыбающийся Пончик в неизменном потёртом деловом костюме. Компанию ему составлял седовласый Паломник и ещё четверо суровых мужиков с типичными командирскими физиономиями разной степени потёртости, а также закутанный в подпаленный чёрный балахон пленник в углу, скованный по рукам и ногам.

– У меня только один вопрос, – сказал я, стоило мне переступить порог. – Как вы меня выследили?

– Карточка, – мягко, почти по-отечески ответил Паломник, приглашая нас к столу, за которым уже было нарезано и разлито. Для нас имелось два отдельных места, со стопочкой, полной до краёв, и нехитрой полевой закуской.

Я вспомнил заветный кусок пластика, который на память взял за собой, и несмотря на обещания, задал другой вопрос:

– Там чип был, что ли? Но здесь же спутники не летают…

– Есть разные таланты, юноша, – так же вкрадчиво ответил он. – В том числе – поиск определённой безделицы, лишь бы их много по кластерам не валялось.

– Ясно, – кивнул я. – Что ж, мы к вашим услугам.

– Во-первых, спасибо за людей, – пророкотал один из отцов-командиров. – Когда Оплот превратился в пепелище, мы почти поставили на них крест, но благодаря одному очень талантливому сенсу…

Он кивнул в сторону Пончика, который лукаво улыбнулся и подмигнул присутствующим.

– … их удалось засечь и спасти. Во-вторых, благодарим за сектантов, которых теперь изрядно проредило.

– У нас, собственно, только один вопрос, – продолжил Паломник. – Это Пастырь негодный там рванул вместе с реактором?

– Он самый.

– Выпьем!

Мужики жахнули горькую до дна, я лишь немного пригубил, а Стелла, осторожно принюхавшись, так и не притронулась к стопке.

– Ну что ж, ещё одной проблемой меньше, товарищи, – констатировал Пончик, ловко разливая по второй. – Осталось решить, что делать с последней…

– Со мной? – уточнил я.

– В корень зришь! Ты довольно хорошо показал себя, но вот некоторые товарищи, – он кивнул в сторону стронгов. – Полагают, что такому деструктивному человеку не место в обычном обществе.

– Значит, до самого конца вы меня где-нибудь запрёте?

– Если ты сам так решишь, – глухо промолвил человек в балахоне, уставившись на меня сквозь прорези в маске.

В отличие от остальных сектантов, она была ослепительно белой и вроде как изображала оскаленный человеческий череп. Голос, пусть и заметно искажённый, я мгновенно узнал, и не преминул поздороваться:

– Добрый вечер, Некрус! Или мне тебя лучше звать Деканом?

Атласная маска сама собой упала на пол, явив свету бледное лицо уставшего интеллигента. Тургеневскую бородку он успел сбрить, так что в толпе я его мог бы и не заметить, что наверняка уже не раз случалось за последнее время. В то, что он не следил за мной, верилось совсем слабо.

– Здравствуй, крестник, – он устало мне улыбнулся. – У тебя великолепная слуховая память. Не зря приходилось менять свой голос во время наших разговоров во Тьме…

– Не зря, – кивнул я. – Значит, ты всегда был рядом?