Ленинград-43 - Влад Савин

Из пьесы, играемой французскими кукольными театрами (автор неизвестен). После войны стала основой для многочисленных комиксов.

(Красная Шапочка ведет охотников к домику бабушки. Охотников двое, один высокий и тощий, с козлиной бородкой, другой толстый и низенький, с сигарой в зубах, оба увешаны оружием и имеют очень воинственный вид.)

Красная Шапочка: Сюда, скорее! Волк там, он бабушку проглотил и сейчас в ее кровати спит!

Толстый охотник: А ты посмотри, точно ли спит? А вдруг он притворяется, мы войдем, а он на нас нападет?

Красная Шапочка (бежит к домику, заглядывает внутрь, возвращается): Спит! Скорее, господа охотники! Если Волку брюхо разрезать, бабушка там еще жива!

Тощий охотник (становясь за спиной толстого): Вперед, коллега! А я вас поддержу.

Толстый охотник: А отчего это я первым?

Тощий охотник: Потому что я выше и могу стрелять издали, через вашу голову. И вообще, это ваша территория, а я просто мимо проходил.

Толстый охотник: А у меня ружье не того калибра. На такого зверя, как Волк, надо что-то покрупнее! Может быть, коллега, одолжите свое?

Тощий охотник: А я тогда с чем останусь? С вашей пукалкой?

Толстый охотник: Тогда после продадите мне такой же автоматический «ремингтон-слонобой». Я знаю, что у вас в запасе еще есть. Или тогда убивайте Волка сами!

Тощий охотник: Охотно продам. Десять тысяч долларов. Могу в рассрочку, но это выйдет дороже.

Толстый охотник: Это грабеж!

Красная Шапочка: Господа охотники, да что же вы спорите? Скорее, надо же бабушку спасти!

Толстый охотник: Осторожность прежде всего! Волк всё же не индийский кролик и не африканская утка, которых я, бывало, убивал до обеда десятками! А после обеда — еще больше.

Тощий охотник: Может быть, не будем рисковать? А сделаем вот так. (Достает динамитную шашку.)

Красная Шапочка: Нет! Там же бабушка, у Волка в брюхе!

Тощий охотник: Зато лес будет избавлен от опасного зверя. А благое дело требует жертв.

(Из домика доносится то ли храп, то ли рев. Охотники дрожат.)

Толстый охотник: Ну, бросайте же динамит, коллега!

Тощий охотник: А вдруг Волк успеет выскочить в окно? Эй, девочка, взгляни еще раз, он проснулся или еще спит?

(Красная Шапочка снова бежит к дому, заглядывает, возвращается.)

Толстый охотник: Волк спит? Хорошо. Ну, пошли!

(Из домика снова рев. Охотники останавливаются.)

Толстый охотник: Я придумал! Девочка, ты сейчас войди и осторожно подпили Волку когти. И вырви клыки. А когда закончишь, подай нам знак. И не забудь оставить дверь открытой! Тогда мы войдем — и смерть хищнику!

Тощий охотник: Вы просто гений стратегии, коллега!

(Красная Шапочка скрывается в домике. Охотники ждут. Из домика раздается дикий рев Волка и крик Красной Шапочки.)

Толстый охотник: Мне кажется, наш план не сработал.

Тощий охотник: Отступление в полном порядке и без потерь — это тоже успех. Бежим!

(Охотники убегают. Из домика появляется Волк, сплевывает застрявший в зубах кусок красной шапки. У Волка морда с черной челкой и черными усиками.)

Волк: Кто тут мне спать мешает? Зиг хайль!

(В версии, одобренной германским оккупационным командованием, после на сцене появлялся Медведь — в шапке-буденновке с красной звездой. Разрывал Волка пополам, вытряхивая из его брюха Бабушку и Красную Шапочку, и тут же съедал их сам. Как правило, актерами перед публикой не игралось и в комиксы не вошло.)

Майор Цветаев Максим Петрович, 56-й гвардейский (бывший 1201-й) самоходно-артиллерийский полк.

Польша, южнее г. Ополье.

А Европа, оказывается, не так велика, если ее танковыми гусеницами измерять. Вот он, Одер, течет в низине, на север-северо-запад. Как от Вислы рванули, дошли за полторы недели — правда, здесь, в верхнем течении, он сильно в глубь Польши забирает. Но форсируем его — и по карте, за ним уже собственно Германия.

Сопротивления за Вислой мы, считай, и не встречали — с тех пор, как вырвались на оперативный простор. Тех, кто воевал давно, это настораживало — кто помнил, как наше наступление от Сталинграда кончилось битвой с «тиграми» на поле под Прохорово и из всего полка на ходу пять машин осталось. А ведь так же было, что кидали немцы нам на съедение всякую шваль, вооруженную чем попало. Так и сейчас — с «гребенками» уже несколько боев было. Что это — ну, представьте штук шесть, восемь, десять, двенадцать фаустпатронов, только больших, одному человеку не поднять, да нацепить все вместе на что угодно, лишь бы ездило — легкий танк со снятой башней, бронетранспортер, броневик или даже обычную полуторку, вездеход-«кюбель». Говорят, что даже на мотоциклах бывают, два ствола в коляске, но я такого еще не видел. Бьют залпами, так что могут быть опасны, кума такого калибра и нашу броню пробьет, в отличие от «восемь-восемь». Но вот с меткостью у них не то что плохо, а очень плохо, рассеяние большое, так что даже если им удается дать залп первыми… очень редко бывает, что влепят одному-двум нашим, зато после мы устраиваем им даже не бой, а бойню: броня у «гребенок» совсем никакая, и стволы пустые, а перезарядиться кто же им даст!

Нет, по уму немцы могли и на жестянках устроить нам кучу проблем. Тщательнее готовить позиции, заранее рассчитав пути отхода, лучше маскироваться и стрелять внезапно, совсем уж вблизи. Причем стрелять не всем сразу, а часть машин придерживать для прикрытия, а лучше — придавать для этого хотя бы взвод «пантер». Мы бы всё равно прошли — но потери у нас тогда были бы ощутимые. Так, чтобы такое устроить, опыт нужен и подготовка, а у немчуры — в последний раз поймали наши нескольких из их экипажей — так щеглы совсем, у меня на гражданке такие еще за партами сидели. И за рычагами всего ничего — сказали им: «Пока до фронта доедете — научитесь». Против наших гвардейцев-танкистов это даже не мясо, а просто слов нет!

У нас уже кое-кто, особенно из пополнения, язык распустил, что у Гитлера вовсе солдат не осталось. Но слишком бы это было хорошо, так что предположим, что опытные и умелые у фрицев еще есть и где-то прячутся, чтобы ударить, выбрав момент. Так что не расслабляемся. До Победы уже недалеко, и хочется домой живым вернуться. Когда нашему полку гвардейское знамя вручали, спросил у меня генерал, куда я после войны, и предлагал в кадрах остаться. А мне охота снова учителем в свой Кирсанов, лермонтовские места.

Самоходы в атаке второй линией идут — с нашим калибром хорошо самых опасных зверей издали выбивать, а при неудаче — наших прикрыть. Один раз и такое было, когда мы во фрицевской обороне увязли, и тут они в контратаку перешли, «тигров» выползло с десяток и прочей швали больше раза в три. Но снаряд в сто двадцать два миллиметра — это убойная вещь, а два десятка таких стволов — это страшно. Только три «тигра» назад убраться успели, а легкие «тройки» и бронетранспортеры остались горелым железом все. Но всё равно, тот бой вышел вроде как ничья, поскольку немецкую оборону мы всё же не прорвали.