Безупречный шпион. Рихард Зорге, образцовый агент Сталина - Оуэн Мэтьюз

привлекло бы внимание бдительных жителей Токио. Он думал сжечь и передатчик, но и тут его подводила темнота. От ужаса он впал в какое-то бессилие. В конце концов Клаузен просто лег спать и всю ночь промаялся без сна[58].

Вукелич покинул дом своего начальника вскоре после Клаузена, но вернулся домой не сразу – приставленные к нему полицейские видели, как он, пошатываясь, направлялся к дому около полуночи. Сайто, следивший за входной дверью дома Зорге через дорогу, видел у него в ту ночь еще одного посетителя – чиновника посольства Германии, которого он внес в протокол как “третьего секретаря Эмбрича” (тем не менее не совсем ясно, кто это мог быть, так как под таким именем в реестре дипломатов 1941 года никто не значится). Сидел посетитель Зорге не на диване, а на подоконнике его кабинета на втором этаже. Возможно, Зорге хотел продемонстрировать свои связи с посольством полиции, которая, как он знал, наблюдала за ним снаружи. Сидя у затемненного у окна, Сайто проникся долей сочувствия к своей жертве. “Эти бедолаги так громко разговаривали, даже не догадываясь, что я за ними слежу”, – рассказывал он в интервью в 1965 году[59]. Около десяти вечера дипломат ушел. Еще часом позже свет в доме Зорге погас.

Получив признания Одзаки и Мияги, прокурор Есикава и его коллега Тамадзава Мицусабуро были днем в министерстве юстиции, добиваясь ордера на арест Зорге и Клаузена. Хотя их дело было необычно, доказательства были неопровержимы. “Раз у вас есть доказательства, эту ответственность я возьму на себя”, – сказал министр юстиции Митиё Ивамура[60].

На рассвете 19 октября три наряда агентов Токко (по десять человек в каждом) встретились, чтобы получить распоряжения в официальной резиденции начальника их иностранного отдела, Синити Огаты: физическое насилие в отношении подозреваемых было исключено, в их домах необходимо было провести тщательный обыск. Первый наряд направился в дом Вукелича, постучавшись к нему в начале седьмого. Дверь открыла горничная, полицейский прошел мимо нее, взбежал по лестнице и ворвался в спальню, где Бранко Вукелич спал со своей женой Иосико и годовалым сыном. Инспектор Судзуки впоследствии вспоминал, что она была глубоко потрясена, узнав о шпионской деятельности своего мужа. Полицейский был убежден – совершенно заблуждаясь, – что ей об этом ничего не известно. Безупречная актерская игра Иосико Вукелич спасет ей жизнь.

Полиция внимательно наблюдала за арестантом, пока он одевался, опасаясь, что он попытается покончить с собой, проглотив таблетку. В доме они обнаружили темную комнату с готовыми негативами секретных документов и военных объектов японской армии[61].

Аояма, первым заподозривший Клаузена в возможном шпионаже, возглавлял обыск в доме Клаузенов. Радисту только недавно удалось уснуть после тревожной ночи. Проснувшись, он обнаружил у своей кровати Аояму. “Я бы хотел расспросить вас о случившейся на днях автомобильной аварии, – с безупречной учтивостью сказал ему полицейский, как потом рассказывал Клаузен. – Поэтому я попрошу вас пройти в полицейский участок”. Макс почти не сомневался, что “дело было не только в автомобильной аварии”[62]. Перед тем как доставить его в участок, полицейские позволили ему одеться и позавтракать. На столе в гостиной, на самом виду, стоял чемодан с его самодельной радиоустановкой.

Полицейские, получившие задание арестовать Зорге, с волнением ждали появления Аоямы. Предполагалось, что в присутствии знакомого полицейского Зорге вряд ли предпримет попытку покончить с собой. Как бы то ни было, подъехав к дому Зорге, сотрудники Токко увидели припаркованный около него автомобиль посольства Германии, поэтому им пришлось ждать ухода официального гостя, которого одни опознали как журналиста Вильгельма Шульце из DNB, а другие как второго секретаря посольства[63]. Среди полицейских был Сайто, агент Токко, наблюдавший за Зорге издалека, но никогда не сталкивавшийся со своим объектом лицом к лицу. Больше всего Сайто беспокоился, как он рассказывал в интервью двадцать лет спустя, что экономка Зорге попытается оказать сопротивление полиции и начнет кричать, дав ему возможность покончить с собой. В действительности же вскоре после того, как машина посольства отъехала, женщина появилась на пороге дома, неся в руках ботинок большого размера, очевидно направляясь в мастерскую сапожника.

Аояма, примчавшийся после ареста Клаузена, наконец присоединился к ожидавшему его отряду полицейских. Они с Сайто возглавили группу, осторожно проверив дверь и обнаружив, как и Аояма в свой предыдущий визит, что она не заперта.

Спонтанная учтивость полицейского возобладала над необходимостью действовать как можно незаметнее. “Прошу прощения! – позвал Сайто. – Доброе утро!” На лестнице появился Зорге – в пижаме, но уже побрившийся. Он пригласил незваных гостей в кабинет и подождал – еще одно проявление изысканной японской учтивости со стороны агентов Токко, – пока те не разуются. Сайто вспоминал, что внешне Зорге казался совершенно невозмутим. Они втроем сели на диван – Зорге посередине. Пока полицейские готовились к неловкому разговору, в дом влетел их начальник Хи-дэо Охаси. От неловкости не осталось и следа, и полицейские схватили Зорге за руки. Кто-то нашел плащ и накинул его на плечи подозреваемого, когда его выводили из дома и сажали в ожидавший автомобиль. Охаси остался в доме, чтобы приступить к обыску. Осмотрев стопки бумаг, библиотеку с тысячей томов и столь нехарактерный для Японии кавардак в кабинете Зорге, шеф Токко снял трубку и отдал распоряжение погрузить эти горы материалов в двухтонный грузовик[64].

К моменту приезда в полицейский участок Ториидзака прокурора Есикавы Зорге был уже одет как подобает – в брюки и рубашку, которые ему принесли из дому. У него также было время собраться с силами перед главным противостоянием его жизни.

Зорге незамедлительно перешел в наступление. “Почему вы меня арестовали?” – спросил он. Есикава показал задержанному подписанный собственной рукой ордер.

“Мы задержали вас на основании Закона о поддержании общественной безопасности по подозрению в шпионаже, – формально отвечал прокурор. – Разве вы не виновны в шпионаже на Коминтерн?”[65]

“Нет! – проревел Зорге, стуча кулаком по столу. – Я нацист! Немедленно оповестите посла Германии! Этот арест отразится на добрых отношениях между Японией и Германией! Я корреспондент Frankfurter Zeitung и сотрудник службы информации в германском посольстве!” Зорге отказывался говорить без посла Отта. Блефуя в попытке сохранить себе жизнь, Зорге, возможно, сожалел, что отказался от предложенной Оттом штатной должности в посольстве, которая могла дать ему дипломатическую неприкосновенность.

Есикава сохранял спокойствие, выслушивая тираду пустых угроз Зорге. “В нацистской партии Германии есть и коммунисты”, – заметил прокурор. Он отправил заключенного в камеру, чтобы охладить его пыл перед переводом в тюрьму Сугамо. Подчиненные прокурора оказались более трусливыми. При попытке обыскать его Зорге заорал, требуя привести к