Зеленый рыцарь - Айрис Мердок

— Задерни шторы обратно, пожалуйста, — попросил Лукас Клемента.

Клемент послушно выполнил его просьбу и вернулся на место.

В наступившем молчании Клемент уставился на пол перед собой. Питер положил плащ, шляпу и зонт возле стула, тихо опустился на него и пристально посмотрел на Лукаса.

— Вы хотели видеть меня, — начал Лукас, — Будьте любезны, посвятите меня в то, о чем вы хотели поговорить, — добавил он усталым тоном и, слегка опустив голову, подпер ее ладонью.

— Мое письмо, — с ходу ответил Питер, — могло сообщить вам о восстановлении моего духовного сознания. Того мстителя, которого вы знали раньше, больше не существует. Вы видите перед собой нового человека.

Он помедлил, ожидая или предоставляя возможность Лукасу высказаться. Но Лукас, ничего не говоря, пристально смотрел на него.

— Странная штука память… — продолжил Питер, — Потеря памяти может, очевидно, спровоцировать изменение человеческой личности. Я утратил мудрость, обретенную мной много лет назад. В моих моральных критериях, нравственных устоях вновь проявились привычки моей старой непросвещенной натуры. Спешу добавить, что я никогда не был, по моему собственному убеждению, и никогда не стану по-настоящему просветленным человеком, но смею сказать, что сейчас вижу свет, утраченный и вновь обретенный.

Последовала очередная пауза. Лукас продолжал свое серьезное и задумчивое созерцание.

— Во время того периода, — рассказывал Питер, — ужасного периода, надо заметить, между нашей первой встречей и вашим возвращением, я занимался, как только хоть какой-то разум вернулся ко мне, изучением всех доступных мне материалов, касаемых вашей карьеры и личности, и продолжал следить, как вам известно, за вашим дружеским кругом. Вы, ученый человек, так называемый эрудит, должно быть, знаете, хотя бы поверхностно, как о буддизме, так и об использовании шока или ударного потрясения для пробуждения памяти. Позвольте заметить, на тот случай, если вам интересно, меня привлек буддизм, я приобщился к этому учению в ходе визитов в Японию, связанных с моей профессиональной деятельностью. По сути своей буддийское вероучение не слишком сильно отличается от аскетизма мистического иудаизма или христианства, и, более того, ему не чужд психоанализ. Слегка углубившись в него, можно обнаружить чистейший практический смысл. Пусть то, что я сейчас повторю, не покажется вам странным. Как вышло, что мы с вами встретились тем темным летним вечером? Вы, безусловно, прибыли туда намеренно, а я забрел совершенно случайно. Минутная задержка — и мы могли бы никогда не встретиться. По крайней мере, что бы мы там ни думали о судьбе, ее последствие, вызвавшее столь серьезное несчастье, из-за которого я пришел в сильную ярость, оказалось в результате не катастрофой, а благословением, освобождением некоего здорового духа. Я нашел свое подлинное «я», вернулся на Путь и, что еще более замечательно, обнаружил, что продвинулся уже чуть дальше в этом направлении. Понимание углубилось, представления прояснились, и теперь я вижу впереди мою дорогу, мою задачу и мою миссию. Я осознаю свои недостатки, слабоволие, я осознаю обширные различия между добром и злом. Но сильное потрясение и знакомство со смертью, в глаза которой я заглянул, могут спровоцировать безнадежную депрессию или, в ином случае, высвобождение для более чистого, более независимого образа жизни. Что изменила бы моя смерть? Ничего. С возрастом тело начинает разрушать душу. Но бывает также, что душа, потрясенная новым знанием, способна очистить тело.

Питер вновь умолк, приложил руку к груди и глубоко вздохнул.

— Минутку, — сразу произнес Лукас, — Следует ли понимать, что ваше новое сознание, с обретением коего мы вас поздравляем, открыло теперь для вас путь к какому-то высшему аскетизму? Неужели вы намерены удалиться от мира и вступить в монашескую общину, скажем, в Японии, дабы продолжать ваше спокойное путешествие к просветлению?

— Ах! Вряд ли могу я надеяться на столь возвышенную судьбу, — ответил Питер, подняв указательный палец с видом учителя, обрадованного вопросом умного ученика, — Пусть вас не введет в заблуждение мое хвастовство, которое отчасти порождено ощущением новой радости и, на моем скромном уровне, свободы. Теперь я благодарен самой жизни…

— Но вы упомянули о задаче и миссии. Возможно, вам захочется вернуться к психоаналитической практике.

— Нет. Полагаю, нет. Я не заглядываю далеко вперед… О своих дальнейших планах я узнаю со временем. В моем распоряжении, как, по-моему, я уже говорил вам, находится огромное состояние. Мне надо решить, как наиболее разумно и удачно избавиться от него. Я нуждаюсь в советах, я нуждаюсь в друзьях…

— Таких, как миссис Андерсон и ее дочери.

— Да, вы правы, я уже рассматриваю эту замечательную и прекрасную семью как близких мне людей. По-моему, я уже говорил, что у меня нет родственников. Теперь, после обретения свободы, я нахожу, что еще не поздно попытаться создать семью.

В ходе длинной речи Питера Клемент постепенно перемещался вперед вместе со стулом, сначала из опасения, а потом чтобы не упустить ни слова из этих интересных рассуждений. Лукас, заметивший, что брат сидит уже почти за спиной гостя, нахмурился и жестом велел ему двигаться обратно. Клемент покорно вернулся на исходную позицию.

Речь Питера сопровождалась разнообразными жестами. (Клемент, изгибаясь на стуле, чтобы лучше их видеть, решил, что такая жестикуляция, видимо, свойственна евреям или азиатам.) Взмах левой рукой дополнялся скромным или смиренным жестом протянутой вперед, словно за милостыней, правой руки. Подъем плеч с одновременным разведением рук, видимо, подчеркивал важность признания в какой-то слабости. То, словно показывая фокус или предлагая подарок, опущенная правая рука внезапно изящно взмывала вверх и тянулась к собеседнику раскрытой ладонью с растопыренными пальцами. Потом, с выражением смиренной или блаженной радости на лице, Питер медленно прижимал ладони к груди, руки сплетались в крепком объятии. Отвечая на последнюю реплику или предположение Лукаса, Питер развел руки, подняв их на высоту плеч, а потом воздел к потолку, очевидно показывая значимость счастливо обретенной свободы.

Лукас, приподнявший брови при виде этого восторженного финального жеста, сказал:

— Что ж, спасибо вам большое, доктор Мир. Вы повторили нам в более ярких выражениях то, что уже пояснили, возможно, проще и яснее в вашем послании. Я искренне рад, что вы полностью поправили свое здоровье и вернулись к счастливой и плодотворной жизни. Более того, я, как и мой брат, желаем вам всего наилучшего. Благодарю вас за то, что вы зашли к нам и поведали о вашем удачном выздоровлении.

Лукас явно намеревался встать, но Питер остановил его, мгновенно протянув к нему через стол руку с выставленным вперед указательным пальцем.

— Нет. Подождите. Пожалуйста, подождите. Самая главная часть моей речи впереди. Прошу, уделите мне еще немного вашего внимания.

— Мы терпеливо выслушали вас, — возразил Лукас, — Наша встреча, похоже, уже достигла удовлетворяющего всех завершения. Так не разумно ли будет на этом и закончить? Наверняка все самое главное уже сказано.