Бог Ярости - Рина Кент

вздыхает и качает головой. — Держаться от него подальше невозможно. Поверь мне, я пытался. Много раз. И с каждым разом становилось только сложнее, а не легче, и я действительно больше не могу представить свою жизнь без него. Я причинил ему достаточно боли, отрицая свою ориентацию и его. Он был терпелив и даже согласился встречаться со мной тайно, хотя открыто являлся би. Я больше не могу причинять ему боль, это было бы хуже, чем причинить боль самому себе. Мысль о том, что я могу потерять его, пугает меня до чертиков, папа.

Черт возьми.

Я вижу это снова. Тот взгляд, который был у него раньше. На этот раз он более напряженный, когда смотрит на него.

Он не боится за него, он боится потерять его.

Преступного ублюдка-гангстера.

Я знал, что от этого придурка Киллиана одни неприятности. Он не только вторгся своим нежелательным присутствием в нашу жизнь, но теперь еще и его кузен.

Хотя признаю, что Николай гораздо более воспитан, чем этот псих.

Брэн снова переключает свое внимание на меня.

— Всю свою жизнь я думал, что я один из тех людей, которым суждено быть одинокими, но он изменил это. В одиночку. Он преследовал меня и сделал невозможным игнорировать его. Он помог мне стать лучшим человеком — более уравновешенным, менее… взволнованным и одиноким. Он единственный для меня. Поэтому… если ты не испытываешь к нему сильной ненависти, может, попробуешь принять его? Я очень люблю и уважаю тебя, папа. Ты знаешь, как много значит для меня твое одобрение.

— Иди сюда, сынок, — я наполовину обнимаю его. — На самом деле я не ненавижу его. Мне просто не нравится мысль о том, что он может заменить меня.

— Это невозможно. Никто не может отнять у меня твою роль в моей жизни, — он отстраняется. — А еще ты мой единственный достойный помощник по кухне. Николай не умеет готовить даже ради спасения собственной жизни.

— Почти уверен, что он мало что может сделать для спасения своей жизни.

— И не говори. Он такой неорганизованный, что это сводит меня с ума. Он все разбрасывает, оставляет молоко вне холодильника и медитирует под водой. Он даже не может отличить базилик, орегано и кориандр. «Это все трава», как он говорит. Он также до недавнего времени не знал, кто такая Агата Кристи. Он едва знает, кто такой Зевс или большинство исторических личностей. Он сказал, что единственный, кто превосходит его, — это Ганнибал, потому что он был крутым генералом, который чуть не уничтожил империю, а остальные не заслуживают места в его голове. Ты можешь в это поверить?

Мой вздох глубокий и, блять, побежденный.

— Ты так сильно его любишь, да?

— Да, — он обрывает себя, и его глаза расширяются, когда он судорожно сглатывает. — Я имею в виду… Я…

— Все в порядке, — я сжимаю его плечо. — Не торопись и обдумай это. Я знаю, это страшно, но скоро станет лучше.

— Спасибо, папа.

Я улыбаюсь.

— Давай присоединимся к ним, пока твоя мать не опозорила тебя еще больше.

Он улыбается в ответ, и мы входим, когда Астрид говорит:

— Это Джейден, или сокращенно Джей.

— Родственник? — спрашивает Николай.

— Можно и так сказать. Он сводный брат моей сводной сестры и был первой влюбленностью Брэна, — она подмигивает нашему сыну, и он качает головой.

— Первой влюбленностью, говорите? — тон Николая становится загадочным, когда он смотрит на фотографию, на которой Брэн и Джей одеты в комбинезоны миньонов, обнимают друг друга за плечи и радостно улыбаются.

— Да, — говорит моя жена, совершенно не замечая огня ревности, вспыхивающего во взгляде Николая. — Брэн прошел через ту фазу, когда он был одержим всем, что связано с Миньонами, а Джей был его партнером по преступлению.

— Хм. И где он сейчас?

— В Штатах. Он самый молодой талантливый ученый НАСА. Я так горжусь им.

— Он в штабе или в одном из других полевых центров?

— Полагаю, в штаб-квартире.

— Приятно слышать. Он Джейден Клиффорд?

— Нет, Адлер.

— Джейден Адлер. Округ Колумбия. Круто.

Иисус, блять, Христос.

Он говорит как чертов мафиози, который собирает информацию о потенциальной цели.

Астрид продолжает показывать ему другие фотографии, но Брэн определенно уловил его настроение, потому что говорит:

— Мы с Джеем не так уж часто виделись за все эти годы. Он гений, и у него почти нет времени ни на что, кроме учебы.

Николай впервые за сегодняшний день делает непроницаемое лицо.

— Я что-то сказал?

— Даже не думай об этом, — тихо говорит Брэн, но я его слышу.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Николай, — предупреждает он.

— Да? — он улыбается, и мне хочется ударить его, но я не могу, потому что моему сыну нравится этот придурок.

Николай скрывает зевок.

— Извините. Я прилетел прямо из Штатов и не мог уснуть в самолете.

— О, боже! — Астрид закрывает альбом. — Брэн, ты должен отвести его отдохнуть.

— Нет, — Николай придерживает альбом. — Я хочу досмотреть фотографии.

— Ерунда. Они могут подождать, пока ты не проснешься, договорились?

— Договорились.

— Мне и самой нужно поспать несколько часов, — она выглядит расстроенной, пытаясь стряхнуть усталость с лица.

Николай встает и кивает мне.

— Спасибо, что позволили мне остановиться в вашем доме, сэр.

Я собираюсь сказать: «Нет, я тебе не позволял», но ожидание на лице Брэна заставляет меня передумать, и вместо этого я издаю недовольный утвердительный звук.

Мой сын улыбается и одними губами произносит «Спасибо», прежде чем они с этим ублюдком поднимаются по лестнице.

Ему лучше отвести его в комнату для гостей.

Я собираюсь напомнить ему об этом, когда Астрид качает головой.

— Даже не думай быть мудаком. Ты и так причинил достаточно ущерба за все утро.

— Мне не нравится, что он будет в одной комнате с нашим сыном.

— Ему двадцать три года, Леви. Перестань обращаться с ним как с ребенком. Кроме того, Николай слишком хорошо воспитан.

— Ты видела татуировки?

— Ты имеешь в виду, насколько они красивые?

— Сколько их, принцесса.

— Ну и что? Это ничего не говорит о его личности. С каких пор ты судишь о книге по обложке?

— С тех самых, как он вошел в мой дом и украл моего сына.

Она смеется и обхватывает мою руку, затем кладет голову мне на плечо.

— Ты такой папа-медведь. Просто будь счастлив, что Брэн нашел кого-то, кто заботится о нем так, как Николай. Ты ведь слышал, что он ненавидит? Это именно то, с чем мы боремся, и он не только понял это, но и выделил это среди всего остального как то, что ему