Наследие - Виталий Храмов

А тысячи неподвластных князю, но управляемых, а точнее – самоуправляемых, как рой пчел, как муравейник, разумных – огромная сила. И как те самые муравьи – трудолюбивая сила. Изменяющая облик Мира руками.

Сейчас эта сила роилась за боевыми порядками войск князя, вооруженная чем попало, но твердо решившая биться за эту землю с любым супостатом.

Изменили Мир не только Безликие. И еще одно порождение Белого, в соавторстве с Ястребом, – инженеры. Спайка необходимости, нужды, изобретательности и веры в то, что им подвластны любые дали и высоты, творила чудеса. А совместная работа с магами, щедро проливающими магию, чудеса делала обыденностью.

Как задумывалось выведение на эту равнину стройбата? Как афера… С гнилым оружием. Потому что каждый знал: чтобы изготовить копье, надо вырастить дерево, срубить его, выдержать заготовку долгое время под гнетом, чтобы древесину не повело, чтобы она высохла, набралась силы и крепости, только потом обработать, получив легкое и прочное древко копья. То же – со стрелами и копьями. То есть, если тебе завтра нужны тысячи копий, ты должен за несколько лет до этого свалить лес и сложить бревна на склад, под крышу. На выдержку.

Но побережье Лебедя было полно хитроумных инженеров, полно уверовавших в себя, в свое всемогущество – магов, полных сил магических. Ведь у них был Сумрак. Потому Силы было много. А скверны стало мало. Древесину обрабатывали маги. Не просто сушили, а обрабатывали. Инженеры придумывали новые способы обработки древесины, Маги делали любые их выкрутасы реальностью.

Началось со щитов. Ведь запомнил же кто-то, что щит Старого Андра был из тончайших листов древесины, склеенных внахлест, гнутых под паром. Сказано – задумано. Задумано – сделано! Дальше – больше. Теперь и древки копий не были простой выструганной палкой. А были склеены из четырех продольных частей, собранных в одно древко и обточенных в овал. Оказалось, что при той же тяжести такое древко многократно крепче. И появилась возможность изготавливать копья не только в рост человека или чуть длиннее. Теперь высота дерева никак не влияла на длину копья. Копья могли быть какой угодно длины. И в любых количествах.

Дальше – еще больше. Стрела – то же древко. Состоящее теперь из двух склеенных полос. Стрелы теперь не боялись сырости – их не поведет. А новые лаки защитят. Стрел стало много. Стрелки теперь вволю набивали руку и укрепляли глазомер, стреляя до дрожи в руках, до тошноты. С грузилами вместо наконечников стрел.

Теперь уперлись в наконечники. Быстрый способ изготовления наконечников стрел для самострелов НИИ придумал быстро. Результат – три воза наконечников. Но кончилась в княжестве сталь. Просто кончилась. Переработали в оружие все, что добыли из земли за последние десятки лет.

Камень и Комок начали исхитряться над старым, древним изобретением – каменными наконечниками. Результата пока нет. Но он будет. Он уже есть. Единичный, потому не засчитанный. Последний образец их труда и изысканий легко пробил щит. Но такой наконечник был одноразовым. Не имел вязкости металла. Пробивал щит, но на повторное использование был негоден – треснул. При следующем выстреле раскрошится до пробития щита. Или брони. Решили, что терпимо. Если их будет много. А вот с этим «много» пока не сложилось. Но маги земли были полны решимости и уверенности – в себе и в своей Силе.

Маги вообще преобразились. Маги всегда были грозной силой Мира. Но то, во что превратились маги Белого, поражало воображение любого мечтателя.

Особенно магов знаменосцев Лебедя. Они привыкли, что маг – это Магическая Стрела, Щит, Шар Огня, Стрела Льда, наконец. Или Клыки Камня. Если маг силен, что-то более массовое, воздействующее на площадь. Стена Пламени, например. Но то, что Маги Белого, даже невысокого уровня Силы, были многократно искуснее, хитроумно сплетая заклинания, умения из разных школ, не могли поверить. А что маги будут не кидаться Шарами Огня, а ковать сталь, лить бронзу, обрабатывать камень и дерево, рекультивировать землю, строить, а не ломать стены и башни, растить деревья, в конце концов…

Последнее – про Синьку. Она восприняла посадки дубов на Лысой горе как свое детище, выращивая Силой Жизни, на горе, превращенной в могильник, лес, дубняк. Плакала над душами погребенных там, считая, что Лес будет искуплением ее избранного – перед богами, за сей грех. Молилась при этом и мечтала, что ее будущее дитя будет резвиться в этом, чистом от скверны, лесу. Не в саду, не в лесопосадке, а в целом и огромном дубовом лесу.

Удивляло магов «старого образца», как их метко обозвал Ястреб, и то, что маги князя не только не носили своих плащей магов, но и вообще мало чем отличались от остальных людей. Да и не желали как-то выделять свое магическое сословие среди прочих. Ходили в таких же одеждах или в броне, были такими же чумазыми, как и мужики вокруг, работая не только Силой, но и руками, очень часто приговаривая: «На кой тут Сила? Тут можно ручками, ручками!»

Моду эту внес в Мир Сумрак. Скрывающий свое магическое естество. Дерущийся в тавернах – кулаками, а в сече – мечом. Андра мало кто знал, лично. А Сумрака – многие. Именно поэтому основателем этого модного течения признавали Марка, а не Андра, не считавшего себя магом, да так успешно, что мало кто верил, что он маг, а не простой удачливый мечник.

Да и как иначе, если даже Агроном вечно по уши в грязи да в стружке? Одежда простая, потрепанная. Лицо обветрено и поцарапано камнем и щепой, руки – как у плотника – задубели от инструмента и оружия. Волосы – грязный колтун. Штаны блестят, затертые о седло. Речь и повадки мужичьи, просты и грубы. Воняет, как мужик, а не как придворный. Скажи, что это – наследник, прошедший полный цикл придворной жизни и науки? Нет, сейчас он, конечно, в Доспехе Дракона, но еще утром был тем самым чумазым мужиком.

Тонкий, изысканный Нис, избалованный, любимый всем высшим светом Княжества Медведя, племянник Медведя заматерел, обрел широту плеч, грубый, сорванный в крике голос. Лицо его задубело на ветру Пустоши, от жара горна и каменной крошки. Изящные руки его стали толсты и крепки, как у гребца, а пальцы обрели твердость корней дуба. Он с какой-то щенячьей радостью работал руками, сам, лично, управляя клещами, ворочая заготовку на наковальне, по которой долбил огромный молот, поднимаемый его же Силой и волей.

– Элементаля призовет любой дурак с нужным запасом Силы. Ты шестеренный вал сделай!

А на него влюбленными глазами смотрела его жена. Когда-то легкомысленная, а где-то глубоко – та же жгучая Чума, но сейчас – серая и смиренная канцелярская служащая. В платочке и в строгом, простом платье, больше не обжимающем ее точеную фигуру. Ее легкомысленность и ветреность осталась там, в чертогах Мастера Боли, вместе с ногами Ниса и так любимым ею его «достоинством». Ноги Нису вернули. Теперь они, как корабельные мачты, укрепленные тяжелой работой, уверенно держали его. Вернули и его «достоинство». Такой же крепкой мачтой он уверенно исполнял супружеский долг. Только вот род Медведей прервался. Возможность иметь детей Нису вернуть не в силах ни один маг Жизни. Это – умения богов, не людей. Семя его было пусто, безжизненно. А вместе с детородностью от Ниса ушла и его прежняя темпераментность, и любвеобильность. Видимо, нужные гормоны уже не выделяются в прежних объемах. Или Нис просто повзрослел, возмужал, заматерел от пережитого, переосмыслил все бытие.