Блеск шелка - Энн Перри

Плетут ли они, как прежде, свои интриги? Анне важно было это знать, ведь она с удивлением поняла, что была всем сердцем на стороне Михаила. Сейчас он был единственной надеждой Константинополя.

Измученная, с обветренным лицом, Анна вернулась в Иерусалим. У нее болели кости, но времени на отдых не было. Она должна была со следующим караваном возвратиться в Акку и встретить корабль Джулиано. Анна тщательно пересчитала оставшиеся деньги, полученные от Зои, и улыбнулась. Зоя, скорее всего, испытывала душевные терзания, обменивая золотые безанты на венецианские дукаты. Анна не могла позволить себе истратить все, ведь, если корабль опоздает, ей придется задержаться в Акке. Тогда ей понадобятся еда и жилье. Однако больше всего Анна опасалась пятидневного путешествия пешком – это было за гранью ее физических возможностей.

Однако в Иерусалиме и во время странствий, включая путешествие на Синай и обратно, она приобрела кое-какой опыт и довольно большой запас острых словечек. Заключив сделку, Анна проделала путь до Акки верхом на своенравном ослике. В дороге животное поняло, что она тоже может быть такой же упрямой, как он. Анна думала, что они прониклись уважением друг к другу, и ей было жаль с ним расставаться. За несколько монет она купила ослику угощение – кусок хлеба, пропитанный растительным маслом. Животное очень удивилось, но приняло подношение с подобающим достоинством.

На ночь Анна сняла скудное жилье и, не позавтракав, направилась в порт. Вскоре она увидела приближающийся корабль – он приплыл точно в срок, указанный Джулиано. Еще до наступления полудня Анна поднялась на борт, стараясь не выказывать свою радость при виде Джулиано.

Тот в свою очередь пытался скрыть от членов команды облегчение, которое испытал, увидев друга. Однако позже, когда они с Анной остались на палубе вдвоем под темнеющим небом, он стал ее расспрашивать. Голос Джулиано звучал тепло, но смотрел он не на нее, а на белые гребни волн за кормой.

– Переход был трудным? Говорят, что он довольно утомителен.

– Я не привык проводить много дней верхом на осле. Это миролюбивое маленькое животное, но ездить на нем очень неудобно. В это время года в пустыне холодно, особенно по ночам. Она поражает своей красотой и в то же время наводит страх.

– А Синай? – спросил Джулиано, повернувшись, чтобы посмотреть на Анну.

Они находились на корме корабля, который плыл в западном направлении. Венецианец стоял спиной к уходящему солнцу, поэтому Анна не могла видеть его лица.

– Монастырь расположен на высоте более полутора километров над морем. Он затерялся среди окружающих гор. Но когда ты подходишь к нему, то видишь массивные стены высотой десять-двенадцать метров. Их невозможно сокрушить осадными орудиями. Там есть только стены и башни, и внизу нет дверей. Проникнуть внутрь можно только через маленькую дверцу на самом верху. Чтобы попасть туда, ты становишься на веревку, просунув ноги в петлю на ее конце, и тебя тянут наверх.

– Это правда? – спросил Джулиано удивленным голосом. – Я слышал об этом, но думал, что все это выдумки.

– Правда. Внутри красиво, но строго, без излишеств… Я никогда не смогу забыть горы Синай и Хорив, которые, казалось, нависали надо мной, закрывая небо. Между ними можно пройти вверх по тропе, сейчас там крутые ступени. Именно там поднимался на Синай Моисей, чтобы встретиться с Богом. Я туда не ходил. Не было времени, да я и не уверен, что мне бы этого хотелось. Возможно, я увидел бы Бога, но я еще не готов к встрече с ним. – Анна улыбнулась и посмотрела вниз. – Или же не увидел бы, а к разочарованию я тоже не готов. Зато я видел горящий терновник – «неопалимую купину». Он все еще там. Выглядит как обычный куст, но все-таки, знаешь, есть в нем что-то особенное.

– Что? – спросил Джулиано.

– Вполне вероятно, мне это просто показалось. Монах сказал мне, что я стою на священной земле, и приказал снять обувь.

Джулиано засмеялся, и его плечи наконец расслабились. Только сейчас Анна поняла, как неловко он себя чувствовал. Она вспомнила их расставание на Голгофе, лицо Джулиано, когда он смотрел на икону Богородицы, которую она приняла за подлинную. В памяти всплыли и другие моменты, и Анна почувствовала, что что-то изменилось. Она не хотела понимать, что именно, потому что разбередила бы рану, которую не смогла бы вылечить.

– Ну? – требовательно спросила Симонис.

Анна наконец добралась домой и, искупавшись, отдыхала, сидя в чистой одежде за столом, на котором стояла тарелка с горячим супом и лежал свежий хлеб.

– Что ты узнала о Юстиниане? Вижу по твоему лицу, что он жив. Что еще? Когда он вернется домой?

Ни Симонис, ни Льву Анна ничего не рассказала об иконе, которую должна была приобрести для Зои. Они оба предположили, что целью ее путешествия было узнать что-нибудь о Юстиниане. Лев убеждал Анну отказаться от поездки, предупреждая, что она подвергнет себя неоправданному риску и не сможет выяснить ничего существенного. Симонис злилась на него и одобрила ее решение, сказав, что Анна наконец отважилась на поступок, которого она так долго от нее ждала.

– Я видела Юстиниана, – начала Анна. – Он похудел, но выглядит хорошо.

– Ешь суп, – приказала Симонис. – Что он сказал?

Анна почувствовала, как внутри нее накапливается досада.

– Юстиниан рассказал мне, что произошло, – ответила она, приступая к еде. Аромат супа дразнил ее, а трапеза никак не помешала бы ее рассказу. – Он подтвердил практически все, что я сама выяснила…

– Ты ничего нам не говорила! – воскликнула Симонис с потемневшим лицом.

Лев легко коснулся ее руки, пытаясь успокоить. Служанка сбросила его ладонь, поедая Анну глазами.

– Ну и как ты собираешься доказывать его невиновность? – спросила она.

– Я не собираюсь этого делать, – отрезала Анна, – Юстиниан действительно убил Виссариона.

– Он не мог этого сделать! – с негодованием закричала Симонис. – Только не Юстиниан. Ты, возможно, смогла бы. Ведь ты…

– Прекрати, – резко прервал служанку Лев, – ты переходишь все границы.

Симонис густо покраснела.

Анна тоже была захвачена врасплох.

– Спасибо, Лев, – поблагодарила она. – История довольно простая, и теперь со слов Юстиниана я точно знаю, что произошло на самом деле. Я все вам расскажу. Но, если вам дорога ваша жизнь и моя, вы будете держать рот на замке. Так хочет Юстиниан.

Симонис неохотно кивнула. Ее лицо все еще было красным и злым.

– Конечно, – произнес Лев.

Анна вкратце, не вдаваясь в подробности, рассказала слугам, что случилось. Наступила гнетущая тишина. Симонис выглядела подавленной и не сводила с хозяйки глаз.

– Анна, ты должна исполнить желание Юстиниана, – озабоченно сказал Лев. – Никому не говори, что все знаешь, иначе они тебя уничтожат.