Алгоритм хаоса - Сергей Николаевич Огольцов

мыслителей? Были ли они хоть как-то увязаны между собой? Мысли с мыслями прочих размышляющих, а размышляющие с размышляющими на другие темы? Каким образом? Если, конечно, да. И вообще, кто что думал? Кто конкретно?.

При чтении порой казалось будто тебя уносит на, ну, как бы мысле-льдине, но чуть дальше ты уже перескальзываешь на фрагмент иного ледяного поля, где всё другое – тематика, словарный запас, настроение. Впрочем, их, тем не менее, объединяло кое таки  что – искренность и некая небрежность в детализации происходящих действий. А сверх того – неуловимо грёбаная лапидарность присущая им всем. Допустим, вместо «мой собеседник предался долгим разглагольствованиям о своих текущих планах и ожиданиях» скорее всего будет сказано: «этот долбоёб когда-нибудь заткнётся? Вообще?!»

И тем не менее какие-то из пассажей чем-то таки цепляли, как ни странно могло бы показаться. Странно и дико даже. Но вместе с тем…

Вит проклинал несвоевременность ареста Лекса. Ареста? Ха! А что ж ещё, если не арест. По всем канонам жанра. И всё же, вопреки условностям подобного расклада, Вит слегка коснулся кончиком пальца к номеру с пометкой «лекс» в своём телефоне. Почти  что машинально, на всякий.

Милый женский голос ещё раз ему объяснил недосягаемость абонента и дал совет перезвонить попозже. Предложение записать голосовое сообщение после сигнала «пии» на автоответчик в берлоге Лекса Вит, без комментариев, отклонил.

Он выключил свой ПК и на минуту застыл в полнейшей неподвижности перед чёрным прямоугольником монитора, затем покинул кресло, направляясь в диагональный угол комнаты. Из выдвижного ящика стола (нижний справа) Вит вынул и положил на столешницу что-то типа готовальни с плотной крышкой, откуда выколупнул крохотную SIM карту для смены «симки» в его телефоне.

 Теперь и он стал неизвестным абонентом с новым номером. На всякий…

* * *

7

Вит никогда не оставался в одиночестве. Даже если случалось оказаться в толпе абсолютно ему незнакомых, всегда находился кто-то, кто поддерживал его, с кем можно поделиться впечатлением, кто-то понимавший его с полуслова. Лучше всякого друга был этот кто-то, потому что это был сам Вит.

Что? Тоже? Такой же? Ещё один?

Какая разница. Это был просто Вит. Иногда они могли разойтись во мнениях по мелкому вопросу какой-то отвлечённой темы, случалось даже и по двум, у этой пары Витов. И между ними мог разгореться спор, однако рано или поздно они достигали обоюдного согласия. Или же один из них затыкался. В крайнем случае. Ведь глупо ж пререкаться с таким упёртым дуболомом, верно?

Особо Вит не слишком-то вникал с чего бы оно так. Просто втянулся и вполне привык не задаваться лишними вопросами. Как ни крути, попытка даже самого что ни на есть обстоятельного, старательнейше всеобъемлющего ответа на «почему?» едва чиркнёт наружную поверхность склона вздымающейся под облака горы из всех возможных причин и резонов. А и не исключено, что и близко даже заморится чиркнуть из-за несопоставимости их масс: горы и одного случайного ответа из всех, которым нет числа.

Но в данном случае, на этот вот текущий момент, они достигли полной гармонии, оба Вита действовали единогласно и заодно раскрыли общий рот, а челюсть (одна на двоих), отвисла в крайнем изумлении. Их обоих переполняла…

(Чёрт! Чем дальше в лес тем больше через-пень-колод торчат и дыбятся поперёк пути, всё усложнённей и непроходимее оплетена стезя подколодными правописательными упырями, всё норовят дефисами не в бровь, а в глаз штыркнуть, исподтишка злорадствуют, по-вурдалачьи щерятся, и брызжет-капает бледно-поганый яд с клыков смердящих мудачья, вот же задроты!.

Эх! Не продраться молодцу сквозь дебри удвоенных «с» и «н», ни через чередования гласных в древних корневищах – вон их сколько! а у него всего лишь две ноги на двоих! Чёрт с ним… придётся вспять – в лоно грамматики ортодоксальной… и то сказать – раскаянных отступников приемлют с распростёртыми объятьями… наглядно сопоставь судьбу Джордано с Галилеевой и – уймись)…

Взгляд его (уже в единственном числе! вот молодец, умничка, можешь ведь держать себя в руках!) прикипел к монитору Philips, который обращался к нему лично:

«Послушай, Вит, когда воспрянет очередной пророк публично голосить, что Бог мёртв, то пусть сперва свой диплом предъявит патологоанатома – нас на конвульсию, голым ором, не возьмёшь!»

Трясину аномально непролазной ситуации (а как ещё охарактеризовать, если, да, беззвучно, но к тебе лично обращается монитор, текстом, белым по чёрному, при чём не в общем, а по имени, запанибратски так) подчёркивающе высвечивал тот факт, что Вит уже заранее знал свой ответ на этот закидон. Знал даже без прокрутки текста дальше, к нижеследующей строке. К чему крутить? Он моментально опознал свою же собственную мысль недельной давности, мысль-обрывок бесконечной болтовни, которую он вёл сам с собой. Не всегда, но часто и беззвучно. По-свойски, как Вит с Витом.

Но пробил час и вот он выговаривает вслух, задействуя свой речевой аппарат, отчётливо, раздельно произносит Вит прежде, чем чешущим движением провернуть колёсико в спине мышки (между её лопаток), вот именно произносит, а не говорит в уме, не дожидаясь всплытия строки ответа:

«Как ни прискорбно, Вит, но твои умные советы, как и пророка имя—будь то Исаия, Василий или Фридрих—мне похер, перед сиянием мастеровито сработанной строки, так что заткнись, по-братски».

Точно. Слово в слово. С приехалом. Строка поднялась неопровержимо доказать, что Лекс не гнал дуру, а дело говорил, на полном, бля, серьёзе. В той его Конторе и впрямь ловят мысли из той… как там её?. типа «ноосферы», нет? и его, Вита, диалогично сдвоенная мысль попалась в общий невод. Добро пожаловать в блистающий новый мир, приятель!.

Он откинулся на спинку компьютерного кресла аххупиздинелочумелый немыслимым открытием.

Вот оно как. Пустопорожне повторял он. Вот оно как теперь. А и что же дальше?

Думать не получалось. Не в состоянии. Мешал немой звон в среднем ухе. Вибрация распространялась  от височных долей до гипофиза и обратно, но они не слышат, у них нет ушей. Как молотом по наковальне темени. И тут же, громыхая оглушающе, всесокрушающий наезжает товарняк нескончаемых непредсказуемо всеохватных и всё опрокидывающих последствий того, что только что ему открылось.

Да ну к хуям! Опизд…

Здзадзынил Самсунг, прерывая расплывчато оглаушенные формулировки его попыток мыслить дальше, у него в кармане.

А? Что? С какого сора?! Кому откуда знать его новейший номер? С этой SIM картой он ещё не сделал ни одного звонка! Ни единого!

Всё же, отбрасывая колебания, Вит ответил. Луноподобная физиономия Лекса заполнила экран. Осунувшаяся и встревоженная. Чересчур встревоженная для фазы полнолуния.

– Говорить