Дай мне руку, тьма - Деннис Лихэйн

— Мне это знакомо, — сказал он, — и смотрел он на меня точно так же, хорошо еще, это не передалось его машине. — Он пожал плечами. — Но я — это я.

— Мы привыкли к Кевину. Знаем его с детского сада.

Пайн кивнул.

— Лучше б тогда и убили. — Он прошел между нами, и я ощутил ледяной холод в груди. — Спокойной ночи.

Он пересек Коммершиал и стал подниматься вверх по Принс-стрит. На улице повеяло свежим ветром. Энджи поежилась в своем пальто.

— Не нравится мне это дело, Патрик.

— Мне тоже, — сказал я. — Совсем не нравится.

Мы сидели на кухне у Дайандры Уоррен, и лампа была единственным лучом света в ее темной квартире, где мебель, заполнявшая пустые места, напоминала громадные, неуклюжие тени. Огни соседних домов заглядывали в ее окна, но почти не проникали внутрь, а на противоположной стороне гавани огни Чарльзтауна рассекали черное небо на желтые квадраты.

Была относительно теплая ночь, но в квартире Дайандры было холодно.

Дайандра поставила вторую бутылку светлого «Бруклина» на столик передо мной, затем уселась и стала лениво поигрывать пальцами на бокале с вином.

— Говорите, что верите этим мафиози? — спросил Эрик.

Я кивнул. Только что с четверть часа я рассказывал им о встрече у Толстого Фредди, опустив лишь связь Энджи с Винсентом Патризо.

— Они мало что выиграли бы от лжи, — сказал я.

— Это преступники, — и при взгляде на меня глаза Эрика расширились. — Ложь — их вторая натура.

Я отхлебнул пива.

— Что правда, то правда. Но преступники обычно лгут либо от страха, либо для самозащиты.

— Пусть так…

— У этих же ребят, поверьте, нет причин бояться меня. Я для них никто. Если они угрожали вам, доктор Уоррен, а я выступал от вашего имени, их ответ был бы следующим: «Да, мы угрожали ей. Из чего вытекает — не суйте нос, иначе и вас прикончим. Точка».

— Но они не сказали этого, — она кивнула как бы сама себе.

— Нет. Добавьте к этому, что Кевин не относится к числу мужчин, у которых есть постоянные девушки. Но гораздо важнее другое…

— Но… — начал Эрик.

Я поднял руку и посмотрел на Дайандру.

— Мне следовало спросить у вас еще при первой встрече, но мне никогда не приходило в голову, что это может быть обман. У парня, который звонил и выдавал себя за Кевина, было что-то странное с голосом?

— Странное? Что именно?

— Подумайте.

— Мне кажется, голос был низкий и сиплый.

— Вы уверены?

Она отпила глоток вина, затем кивнула.

— Да.

— Тогда это был не Кевин.

— Как вы?..

— Голос у Кевина пострадал еще в детстве, доктор Уоррен. Он у него ломается, как у юноши в пору полового созревания.

— Тогда это не тот голос, что я слышала по телефону.

— Нет.

Эрик потер свое лицо.

— Итак, если звонил не Кевин, то кто?

— И почему? — спросила Дайандра.

Я взглянул на них и поднял руки.

— Если честно, не знаю. Есть ли у вас враги?

Дайандра покачала головой.

— Как вы определяете, что такое враги? — спросил Эрик.

— Враги, — сказал я, — это люди, которые звонят вам в четыре утра и угрожают, либо посылают фотографию вашего ребенка без всяких разъяснений, а возможно, просто желают вам смерти. Пожалуй, так.

Эрик подумал, затем отрицательно покачал головой.

— Вы уверены?

Он поморщился.

— Полагаю, у меня есть профессиональные конкуренты и клеветники, которые не согласны со мной…

— В каком смысле?

Эрик улыбнулся, но достаточно уныло.

— Патрик, вы слушали мои курсы лекций. Знаете, что я не согласен со многими экспертами в моей области и что некоторые не принимают мои возражения. Но сомневаюсь, что все они жаждут физической расправы надо мной. Кроме того, мои враги преследовали бы меня, а не Дайандру и ее сына.

Дайандра вздрогнула, опустила глаза и снова отпила глоток вина.

Я пожал плечами.

— Возможно. Однако никогда нельзя знать… — я взглянул на Дайандру. — Вы упоминали, что в прошлом боялись своих пациентов. Некоторые из них недавно освободились из больниц и тюрем. Кто может затаить на вас злобу?

— Обычно меня ставят в известность. — Наши взгляды встретились, и в ее глазах я прочел трепетное замешательство и страх, глубокий, затаенный страх.

— Не было ли у вас в недавнем прошлом пациентов, у которых мог быть мотив, а главное, возможность осуществить свой замысел?

На минуту она задумалась, но в конце концов покачала головой.

— Нет.

— Мне нужно переговорить с вашим бывшим мужем.

— Стэном? Зачем? Не вижу смысла.

— Мне нужно исключить возможность этого следа. Простите за прямоту, но только дурак не думал бы об этом.

— Я не настолько глупа, Мистер Кензи. Но поверьте, Стэн не имеет никакого отношения к моей жизни и не имел на протяжении последних двух десятилетий.

— Я должен знать как можно больше о тех, кто присутствовал в вашей жизни, доктор Уоррен, особенно о тех, с кем у вас не самые лучшие отношения.

— Патрик, — сказал Эрик, — хватит. Как насчет личной жизни?

Я вздохнул.

— На хрен.

— Прости?

— Ты не ослышался, Эрик, — сказал я. — К черту личную жизнь — и доктора Уоррен, и, боюсь, твою тоже. Ты втянул меня в это и прекрасно знаешь, как я работаю.

Он заморгал.

— Не нравится мне это дело. — Я выглянул в темноту квартиры Дайандры, окна которой покрывал густой иней. — Очень не нравится, так что я пытаюсь ухватиться хоть за какие-то детали, чтобы уберечь доктора и ее сына от опасности. Чтобы выполнить эту задачу, мне нужно знать все о вашей жизни. О жизни вас обоих. А если вы отказываете мне в этом, — я посмотрел на Дайандру, — я просто-напросто уйду.

Дайандра спокойно наблюдала за мной.

— Оставишь женщину в беде? — спросил Эрик. — Я правильно понял?

— Именно так. — Я перевел взгляд на Дайандру.

Она спросила:

— Вы всегда так грубы?

На какую-то долю секунды в моем сознании всплыла картина: падающая на раскаленный цемент женщина, тело которой изрешечено пулями, мое лицо и одежда залиты ее кровью. Дженна Энджелайн умерла, не успев ступить на землю тем чудным летним утром, а всего в нескольких дюймах от нее стоял я, собственной персоной.