Его единственная - Виктория Волкова

«Вот тебя занесло, Крепс, — почудился Диме знакомый рык Бека. — О деле думай, пацан. Запрыгнуть к Юленьке в койку еще успеешь. Тут главное живыми и невредимыми попасть в теплые объятия Бессараба!»

Блинников вздрогнул, будто очнулся. Посмотрел на сына, таскающего машинку по краю стола, быстро скосил глаза на Юльку, копошившуюся в сумке. Глянул на бедро, обтянутое тугими джинсами, украдкой облапил взглядом такую же высокую, как и раньше, грудь.

«Только вот прежняя Юля Фомина пряталась за широкими балахонами, а эта носит одежду по фигуре, — самому себе заметил Блинников. — Психологи считают, что вот такая смена имиджа связана с большой переменой в жизни, — подумал было Крепс и оборвал себя, будто глупого первогодка. — Психолог хренов, тебе какое дело до ее имиджа?»

Он сумрачно всмотрелся в телефон. Увидел пропущенное сообщение от Ивана Григорьевича Бессараба[1].

— Что за противник, Дима? — написал бывший снайпер Гоголя.

— Два мордоворота из братвы, — тут же напечатал Крепс.

— На перрон никого постороннего не пустят. Я договорился. Из вагона выходи строго по моему сигналу.

— Какому?

— Услышишь, — коротко ответил Бессараб и отключился.

Дима Блинников неплохо знал этого человека. Когда-то давно он служил под руководством Николая Васильевича Егорова, прозванного Гоголем. Воевал с ним в Югославии и прошел еще несколько горячих точек. Закалил характер и нарастил толстый слой брони. Из разговоров командиров Крепс знал, что Бес мальчишкой ушел в армию, добровольно заявившись в военкомат.

— Там какая-то любовь всей жизни, — морщился Гоголь. — Кто-то что-то недопонял. А мне пацана жалко стало. Сам под пули лез…

Теперь же Иван Григорьевич владел заводом в родном городе, но почти каждый год приглашал Гоголя, а с ним и Кирсанова к себе на рыбалку. А где генералы, там и охрана…

«Дача у него прямо у реки, — глубокомысленно вздохнул Блинников. — Отличная дача, кстати. Выстроенная по уму. С охраной и постоянной прислугой. — Туда бы определить Юлю с сыном, а самому разобраться с ее муженьком, чтобы близко к ней не подходил. Если сбежала, значит, обижал он ее. Нужно уточнить», — отметил про себя Крепс и тут же прислушался.

— Воронеж! Ребята! Воронеж! — заорала дурниной проводница и, заглянув в соседнее купе, пробормотала еле слышно. — Там патруль ходит, ребятушки. Сейчас и к нам зайдет. Девчонки из соседнего вагона звонили. Вы бы вышли на перрон, а? Потом опять войдете…

— Спасибо, мать, — сипло пробурчал тот, что постарше. Лысый и толстый Марат. — Сейчас, не беспокойся. И ты тоже с нами выходи, лады? — подмигнул он заговорщицки проводнице, здоровой грудастой тетке с густо накрашенными тенями.

Она кивнула и заспешила обратно в тамбур.

— Воронеж! Воронеж! — снова закричала истошно.

— Удрал — не догонишь, — хмыкнул Маратка и, лениво переваливаясь с ноги на ногу, поплелся к выходу.

— Документы, — попросил, входя в вагон, парень в полицейской форме. — Предъявите, пожалуйста…

— А на каком основании? — встрепенулся Марат. — Мы выходим уже. Сейчас из-за тебя, лейтенант, свою станцию пропустим.

— Чтоб я тебя тут больше не видел, — угрожающе заметил старлей. — Понял?

— Так выходим, выходим, — запричитал Марат из тамбура, а спустившись вниз, сунул в ладонь проводнице мятый косарик.

— Девка наша где-то неподалеку прячется. Как на место вернется, позвони мне. Мы сейчас в плацкарт билеты купим…

— Конечно, конечно, — запричитала тетка, и форменная пилотка пришла в движение. — Я сама заметила. В Рязани в купе машинка и шаль еще оставались, — доложила проводница шепотом. — А потом заглянула, уже кто-то забрал.

Она тяжело вздохнула, вспоминая, что положила взгляд на пеструю тряпку, еще когда пассажирка с ребенком шли по перрону.

«Вот же дура, — хмыкнула проводница, ругая себя, что не забрала сразу. — Такая вещь дорогая! Дочке бы сгодилась. А машинка — внуку…»

— Наша Юля прячется где-то в вагоне. Давай, дуй за билетами. Поезд тебя ждать не будет, — прорычал Марат своем напарнику, а сам, отойдя чуть в сторону от привилегированного вагона, позвонил начальнику. — Она в поезде, Коля. Но у нас все под контролем. Ближе к Приморску разберемся… Так и передай Валерьичу.

Он снова вернулся обратно и, задержавшись неподалеку от проводницы, пробурчал чуть слышно.

— Тебя как зовут, девонька?

— Лариса, — разулыбалась та.

«А много ли несчастной бабе нужно. Девонькой назвали, вот она уже и поплыла», — ухмыльнулся боец Яныча.

— Лорик, — заметил он впопыхах. — Еще заработать хочешь? Найди мне эту девку. Она где-то у тебя в вагоне прячется. Украла чужого ребенка и свинтила из Москвы. Представляешь?

— Да, да, — закивала Лариса, отгоняя от себя мысли, что при пропаже детей сразу оповещают полицию. Да и фамилия мальчишки и женщины совпадали. — Конечно, конечно, — согласилась она, ожидая, что новый знакомец заплатит ей еще столько же.

«Сразу на кредитку закину», — решила она и, подхватив поднос с сувенирами, резво постучала в ближайшую дверь.

Блинников прислушался, когда бойкая проводница что-то щебетала соседям из первого купе.

— Сувениры разносят, — пробормотала Юля. — Это такой аттракцион в поезде…

— Часто ездишь? — поинтересовался Крепс и сам же себя одернул. «Тебе какая разница?»

— Было пару раз, — Юля отмахнулась небрежно. И почему-то сразу вспомнила, как ехала сама поездом в Казань. Пила чай, читала книги и спала в свое удовольствие. Вот только пару раз проводники стучали в купе, просили купить какие-то флешки и открыточки.

— Мама, — восхищенно пробормотал Димулька. — Сувениры… Мне так хочется!

[1]История любви Ивана Бессараба в романе «Шиворот-навыворот»

— А ты знаешь, что это такое? — улыбнулся Крепс, чуть покачав головой, давая понять Юле, что открывать дверь не стоит.

— Дмитрий Николаевич, — раздался сахарный голосок. — Можно вас побеспокоить?

— Нет, я сплю! — рыкнул Блинников, будто в одночасье оказался на базе. Обычно, заслышав его команды, народ тут же кидался выполнять. А вот проводница от неожиданности, кажется, что-то уронила.

Димулька захихикал тихонечко и даже прикрыл рот ладошкой.

— У тебя бойцы заиканием не страдают? — еле слышно поинтересовалась Юлька. — Я чуть с полки не упала.

— Зато эта вездесущая мадам убралась куда подальше, — пробурчал он весело и добавил серьезно. — Поспите-ка еще, Юль. Ростов будем проезжать ночью.

— Уже не могу. Ни спать, ни лежать.

— А куда потом отправишься, надумала?

— Наверное, в Прагу. Валера купил нам с Димулькой коттедж, — привычно сообщила она. — Саша о нем ничего не знает. Мама тоже. Через десять дней состоится оглашение завещания. Мне там нужно обязательно появиться. Узнаю, как свекор распорядился бизнесом и имуществом, и уеду.