Неистовый викинг - Кейт Харди

И не могло не понравиться. Здание Оперы оказалось подобно белой горе, поднимающейся словно из самого фьорда. Чистота и правильность линий, блеск мрамора и стекла – все это отражалось в прибрежных водах.

Полюбовавшись на Оперу, они отправились в музей Эдварда Мунка.

– Согласись, было бы неправильным не показать тебе в оригинале творения самого знаменитого художника Норвегии, – произнес Джейк, когда они стояли перед всемирно известной картиной «Крик».

Было так здорово бродить по залам музея рука об руку. Увидев гравюру «Поцелуй», девушка едва смогла, не поддаться порыву обвить шею спутника руками, притянуть его голову к своей – как на гравюре.

Но верхом впечатлений стала знаменитая «Мадонна». Лидия сжала руку Джейка:

– Это прекрасно, Джейк. Какие краски! Как передана чувственность!

– Так и хочется протянуть руку и коснуться ее, правда?

– Ты мужчина, тебе виднее, – улыбнулась Лидия, – а вот мне хочется также изобразить кое-кого обнаженным, откинувшим голову назад в чувственном экстазе.

– Между прочим, девушка на картине обнажена лишь по пояс. Значит ли это, что твой натурщик тоже может прикрыть свои чресла?

– Скромность, конечно, похвальное качество, – задумчиво произнесла Лидия, – но мой натурщик должен обнажиться полностью, отринув скромность и думая лишь о компенсации, которую он получит от меня за то, что согласился позировать.

– Интересно, и какую же?

Осмелев, она встала на цыпочки и прошептала ответ на ухо своему спутнику. Тот поперхнулся и воскликнул в притворном возмущении:

– Девушка! Что за разговоры в общественном месте! Предлагаю сначала закончить осмотр города, а потом вернуться к этой теме в более укромном уголке.

После музея они прошлись по художественным лавкам района Фрогнер. В одном из магазинчиков Лидия приобрела оригинальные серьги.

– Но ведь у тебя уши не проколоты! – удивился Джейк.

– Это для моей крестной. Она дизайнер и любит всякие такие необычные украшения.

– Дизайнер?

– Ну да, создает одежду. До сих пор не понимаю, как они могут дружить с мамой, они с Полли совершенно разные люди.

– А Полли знает о твоем увлечении? Вы близки?

– Ну да, – Лидия вздохнула, – родители считают, что я выкинула из головы мысли об искусстве и только с крестной могу говорить не таясь. Она всегда поддерживала и поддерживает мой интерес к рисованию.

– Рад, что у тебя есть единомышленники. Значит, рисование – это то, чем ты по-настоящему хочешь заниматься?

– Да, и много лет я гнала от себя эти мысли, боялась принимать решение. Но сейчас, думаю, пора определяться. И следовать зову сердца, а не рассудка.

– А для тебя это совершенно разные вещи?

– Не знаю. Похоже, да. – Лидия развела руками.

– И что же тебя держит? Деньги?

– Нет. Конечно, на первых порах мне не видать тех денег, что я зарабатываю сейчас. Но я немного скопила, на первое время хватит.

– Тогда в чем проблема?

– Сама не понимаю.

– Понимаешь. Давай-ка произнеси это вслух. Как правило, определить и сформулировать проблему – значит почти наполовину ее решить.

Лидия вздохнула. Наверное, Джейк прав.

– Дело в привычке. И немного страшно, конечно. Да, я хорошо рисую. Но ведь нас таких много. Есть ли во мне то особенное, что выделит из толпы и поможет пробиться?

– Иногда нужно рисковать, – произнес Джейк, – все рассчитать, взвесить хорошенько и рискнуть. И у тебя ведь всегда есть запасной вариант: ты можешь вернуться в юриспруденцию, без куска хлеба не останешься. Или не менять жизнь радикально, а какое-то время совмещать.

– Я об этом думала. Тогда получится, что я как слуга двух господ и на обоих фронтах работаю вполсилы. А уж если заниматься делом всей твоей жизни – так с полной отдачей. Представь себе: викинги три дня в неделю новые земли завоевывают, а три дня – дома рыбу ловят. Согласись, нелепо.

– Да уж. – Джейк понимающе пожал ее руку. – Похоже, для себя ты все уже решила.

– А ты?

– А что я? У меня все в порядке. А сейчас идем в парк. Жаль, что сейчас нет снега, в снегопад это просто непередаваемое зрелище.

Но парк скульптур Вигеланда и без снегопада был достоин восхищения. Лидия в изумлении прогуливалась среди десятков разнообразных скульптур из гранита и бронзы. Больше всего ее, конечно, потряс знаменитый «Монолит» – колонна высотой более четырнадцати метров, состоящая более чем из ста двадцати переплетенных и устремленных в небо человеческих фигур, высеченных в цельном камне.

– Боже мой, сколько же времени ушло на то, чтобы это сделать? – в благоговении прошептала Лидия.

– Могу сказать тебе совершенно точно. Сначала Вигеланд около года лепил модели из глины, потом отлил макет из гипса. Через пару лет в парк привезли глыбу гранита в несколько сотен тонн, через год ее установили. И после этого трое резчиков по камню переносили фигуры с макета в гранит на протяжении четырнадцати лет.

– Невероятно! Посмотри, как все фигуры цепляются друг за друга. Это символ надежды, да?

– Есть разные версии того, какой смысл вложил Вигеланд в свой «Монолит», и это одна из них.

Лидия обняла своего гида за талию и восторженно произнесла:

– Джейк, ты подарил мне такой замечательный день, показал массу чудесных вещей, у меня просто слов нет! Спасибо тебе огромное!

– Я тоже кое-что приобрел сегодня: взглянул на все это твоими глазами, свежим взглядом. Заново почувствовал, какое это чудо!

– Встань на фоне колонны, я тебя сфотографирую. – предложила Лидия.

Она сделала несколько снимков, в том числе, не удержавшись, крупным планом запечатлела лицо своего спутника.

– Хотите, я вас вместе сфотографирую, – предложил проходивший рядом турист.

Девушка вопросительно посмотрела на Джейка, и, когда тот слегка кивнул, улыбнулась и ответила:

– Да, будьте так любезны. Спасибо большое! Такк!

Джейк поставил Лидию перед собой, крепко обнял за талию и, наклонившись, прижался щекой к ее щеке. Улыбаясь в камеру, девушка внезапно ощутила, что вот-вот влюбится в своего директора. Но они вместе всего на неделю. А потом… Лидия не имела никакого представления, что будет потом, и боялась даже думать об этом.

После посещения парка Вигеланда Джейк предложил Лидии пообедать в маленьком кафе. Интерьер помещения сразу понравился девушке: грубая деревянная мебель, приглушенное освещение, живой фортепьянный джаз – и она быстро согласилась.

Оказалось, меню написано исключительно на норвежском.