Солнечный день - Lama Lieutenant

Его отчитывали часа два, не меньше, а после Славик отбросил телефон на кровать и весь ушёл в подготовку к экзаменам.

Он очнулся в полтретьего ночи после прочтения главы учебника, где в невообразимо-сложном хаосе описывались все русские князья от начала и до конца, и теперь из-за засилия всяких Всеволодов, Владимиров и Святополков, мозг опух и отказался работать дальше над всем этим безобразием.

Славик закрыл вкладку с учебником и пересел на кровать, чтобы почилить в телефоне.

Там и вправду было под сотню пропущенных от «ба» и под полсотни от «ма». А ещё тысяча сообщений от Ирки, в которых подруга волновалась, не сожрали ли Славика инопланетяне, потому что ей звонила его мама, и спрашивала, не у неё ли он.

Славик отписался Ирке, что у него всё хорошо, но на вопрос, что он всё-таки делал и где пропадал, придумал какую-то чушь про метания одинокой души по ночным подворотням в поисках смысла жизни. Ирка считала его малахольным, поэтому должно было сработать.

Вадим спрашивался о его самочувствии, и Славик отписался простым «нормально», потому что с утра уже на этот вопрос отвечал, и всё действительно было в порядке. Однако в ответ неожиданно получил кучу комплиментов, узнал о том, какой он, оказывается, нежный, чувственный и настоящий, как с ним замечательно, и что он на Вадима всегда может рассчитывать.

Славик не знал, кого и что там рассчитывать, застопорился и написал односложно своё согласие, когда Вадим предложил встретиться у него ещё.

Так, в общем-то, и повелось. Славик готовился к экзаменам, трахался с Вадимом и снова готовился к экзаменам. А потом, написав все три, просто трахался с Вадимом, навешивая домашним на уши лапшу.

В конце концов, мама, конечно же, догадалась, что у него появилась дамочка постарше, но удивлена не была, а просто попросила быть осторожным, ибо везде инфекции, а он у неё один и слишком молодой ещё. С Иркой, что поступала в Питер, всё как-то зачахло само, даже не пришлось объясняться. Они даже остались друзьями и всё лето переписывались, обсуждая и новое жилище (у Ирки — студия от родителей, у Славика — однушка от Вадима), и цены на доширак, и родительский контроль, и бывших одноклассников.

— А ты знал, что Борян даже не поступил никуда? — сообщил голос Ирки из динамика.

— Не-а, — равнодушно ответил Слава, раскладывая конспекты на столе. — А чо он?

— А ничо. Мобилы продаёт.

— Ну и пусть. Ты себе парня уже нашла? Если нашла, только не говори, что вы уже переспали. Я этого не вынесу.

Ирка засмеялась.

— Ну, есть тут кое-кто, но я пока что не уверена…

— Ну и слава богу, — выдохнул Славик. — Пусть так же долго, как я, мучается.

— Славян, бля… У тебя у самого кто-нибудь есть?

— М-м-м… да.

— Кто эта сучка?

Славик хохотнул.

— Этот.

— Этот?

— Этот.

— Бля-я… А я Саньку не верила…

— А что Санёк?

— Ну он предупреждал, что ты по мальчикам.

— Это неправда.

— Правда-правда. Он мне ещё в десятом классе рассказал, что как-то на вписке случайно в ванную зашёл, а там ты с его братом. Обнимаетесь.

— Не помню я такого.

— Конечно, не помнишь!

С Вадимом Славик встречался почти весь первый курс, пока тот не сообщил, что переезжает в столицу.

Славик тогда пожал плечами, разочарованный, что придётся искать себе новую пассию и новый кошелёк, при всём том, что Вадим его полностью устраивал. Даже с его дурацкой привычкой забирать Славика с работы, чтобы не дай бог кто-нибудь его, такого красивого, не перехватил.

Вадим несколько раз предлагал переехать вместе, даже после того, как отбыл и устроился в другом городе, но Славик был непреклонен. Ему и дома хорошо было. Дома были его любимые женщины (теперь две, а не три), дома был универ, в котором он познакомился с кучей народу, а ещё его тут знала вся местная фэшн-тусовка, и зарабатывал Славик вполне достойно. А кто знает, что там будет в этой вашей Москве?

Вадим не сразу, но отступился, и поначалу они ещё переписывались, а потом Вадим нашёл себе кого-то другого, а Слава с головой окунулся в традиционный секс. Благо, внешние данные позволяли. И до самого выпуска он оставался особой сугубо полигамной.

Кто-то полагал, что Славику просто разбили сердце, и теперь он пытается склеить осколки случайными связями. Кто-то считал, что у них с Иркой подобие отношений на расстоянии, но с определённой степенью свободы. А кто-то вообще всерьёз обдумывал вариант того, что бывшая Славика, с которой он встречался весь первый курс — время пика его благосостояния — держала его в золотой клетке, а как только Славик вырвался, так и окунулся в разгульную жизнь.

Все три лагеря были и правы, и неправы одновременно. Сердце Славика определённо не было разбито. Он испытывал некоторые чувства и к Ирке, и к Вадиму, с обоими провёл бок о бок много времени, но расставанием нисколько не тяготился. Уход Ирки означал уход лучшего друга, уход Вадима — уход заботливого любовника. Хотя это било по сложившимся порядкам в его жизни, жизнь эта, к счастью, от перемены мест слагаемых хуже не стала. Она просто стала другой. Возможно даже, что и посложнее, ведь и поделиться было особо не с кем, и денег стало куда меньше. Славик и в этом находил плюсы. Невозможность опереться на чужое плечо сделала его более мобильным и более замкнутым, что, как ни странно, частенько помогало в общении.

А свою разгульную жизнь Славик разгульной не считал. Просто брал то, что шло в руки само. Он мог бы по пальцам одной руки пересчитать количество половых актов за три года после переезда Вадима, которые инициировал самостоятельно. Красивая картинка всё делала за него. А хранить верность Славик считал разумным только тогда, когда это давало выгоду. Как было с Вадимом. Потому что от Вадима он был зависим, потому что Вадим этого заслуживал, потому что Вадим за это платил. Всё просто, всё логично. Возможно, ещё, конечно, потому, что Вадим был очень ласков и никогда не изменял сам. Но это не в первую очередь.

С Иркой, кстати, они общались и не редко. Больше переписывались, но пару раз были и встречи. Один раз — когда Славик повёз ма и ба смотреть Питер, и ещё пару раз — когда Ирка приезжала на каникулы домой. Однажды они даже переспали, чем и закрыли давнишний гештальт, но секс их был скорее соитием, чем сексом, потому что было, хоть и хорошо, но