Двадцать писем - Никита Сергеевич Дзюбенко

Ты словно луна. Твой свет манит. Твой голос тянет. Но я лишь человек. Ничто по сравнению с луной. Чем ближе, тем сложнее дышать, соображать. Скафандр есть. Но какой белый или черный? В белом и путь другой, в нем безопасно, но в нем медленно, и все равно не факт, что доберусь. А черный в нем все быстро, я прикоснусь к луне, но хочет ли она моих касаний. Луна не скажет. Корабль был бы нужен, мне стало бы проще, но я мог пойти и к солнцу, что днём светит, а не ночью, как ты. Я бы сгорел с ней, а с тобой такой холод, такой блеклый свет. Но ты на фоне темноты в ночи, а солнце лишь когда хорошо. А чернота – моя жизнь, но как жаль, что ты не светишь сейчас, когда так нужна. А солнце не бывает в таких случаях.

Я редко тебя сравнению с людьми, ты вызываешь во мне такое, что ни может не один человек, а природа спокойна. Рядом с тобой может быть жарко даже очень, словно самый жаркий день, словно причина глобального потепления ты. Может быть холодно, что все тело в мурашках, что обморожение второй или даже третьей степени обеспечено, можно обвинять тебя. В том что ты хочешь устроить снова ледниковый период. Рядом с тобой давление повышается, а пульс уменьшается. Ты зажигаешь камень, но сжигаешь лес. Все так тупо и нелепо, что хочется утопиться в воде. И как бы я сильно не хотел, я не могу. Ты-вода что дает жизнь, но быть со мной ты не хочешь, ты лишь залечила раны, но оставила ожоги.

Сегодня мы говорили с Печалью о том, что если я завтра пройду какой-то тест, то я буду считаться здоровым. Я делаю все что надо, лишь бы покинуть это место. Но зачем, мне некуда идти, все что было это лишь ты. Ты одна была нужна мне, и ради тебя я пытался уйти. А тебе так все равно. Может завалить тест и остаться ещё тут. Я все ещё не знаю. Мне и вправду печально с Печалью, и все пусто и пусто, видимо общение с ней убивает все то, что вызывает чувство. Как жаль, но я так хочу оставить чувства к тебе, у меня это впервые. И я не хочу расставаться, понимаешь? Представь, что у тебя отбирают твои вещи, а тут не вещи, чувства, которые грели меня, когда было холодно. Мысли, что не давали спать ночами. Эмоции, из-за которых я такой. Все что дорого мне сейчас уходит, и я словно становлюсь просто органами, которые еще не сгнили и не пошли на корм насекомых.

У меня никогда не было ничего. А сейчас я видел девушку, что любит меня. Девушку, что способна возбудить меня, сказав какую-то глупость. Девушку, что была свитером, и я не чувствовал низкой температуре. Но как научила история одного человека, счастье долго не бывает.

С теплом от маленького человечка

Письмо шестнадцатое

Привет дорогая, сейчас ночь, за окном луна, а она отражает солнце, ты так ярко сияешь, что я даже в луне вижу тебя. Так ты человек, в тебе надо видеть человеческую красоту, но жалко, у меня лишь твой образ. Твои не самые длинные, но самые для меня красивые ноги. Твоя не самая узкая талия, но так и хочется за нее подержаться. Твои плечи и шея, я терял в жизни дар речи, я так хочу снова их увидеть, губы твои пухлые губы, иногда, кажется, кроме них ничего не надо. Хотя сейчас я бы отдал все, чтобы их почувствовать на себе.

Так обо мне теперь. У меня сегодня последние занятие с Печалью. Но знаешь печаль меня покинула, я не чувствую ее, мне впервые не грустно в этом месте.

Сегодня мы подвели итоги моего состояния, оказывается, врачи думали, что у меня диссоциативная фуга. Это редкое заболевания, когда человек придумала мир и живет в нем, надеюсь, я тебе не придумал. Ещё мне сказали, что я тут, так как убил какого-то мужчину по имени Николаос. Убийство его вызвало шок у меня, из-за которого потеря памяти. Мне выписали таблетки, и сказали, что они лучше разберутся с деталями убийства, потом расскажут, возможно это поможет к восстановлению памяти.

А ты помнишь, конфликт, когда ты закатила скандал. Сказала, что я просто с тобой ради секса, и таких как ты у меня огромное количество. А ты просто тратила свое время не меня. А ты была одна у меня буквально никого кроме тебя. Ты била посуду, кричала, кидала в меня все что было. Я почему-то не пытался уворачиваться, просто стоял и смотрел на тебя. Твои глаза были в слезах, ты ушла в ванную, а я просто ушел, громко закрыв дверь, так громко что у тебя звенело в ушах. Как жаль, что ты поверила словам той и мелкой подруге, с которой я когда-то был вместе.

Таблетки синего цвета, называются Пентатриолдизолект, врачи говорят они новые, и пока не применялись, так что я как подопытный. Круто. Таких штук мне надо пить три в день. Ещё дали белые таблетки. Называются Ноопепт, их тоже три раза в день принимать.

После сказали, что я смогу тут работать, если Разлуке понравлюсь. Мне кажется, боль замолвит слово за меня и все будет хорошо.

Я иду спать, милая, приснись мне сегодня.

Письмо семнадцатое

Добрый день,

Я Лил Шот, лечащий врач, человек, что вас любит. Мы рады сообщить, что ее самочувствие стало лучше. Она все время говорит про вас, и это пугает. Также мы все ещё ищем ее личность. Сегодня нам пришли некоторые факт о случившемся убийстве, этими делами занимает Кор Труки, он скоро свяжется с вами. Если вам известно что-нибудь насчёт убийства свяжитесь с нами.

Письмо восемнадцатое

Привет моя любовь,

Сегодня я познакомился с Разлукой, его зовут Кор, но это не очень важно. Сегодня во время обеда больные начали бунт, Питер впустил к себе за раздачу. Бунт пытались устранить Страдание и Боль. Но к моему горю, человек, что поддерживал меня, не смог справиться с толпой. Боль смог уложить тринадцать человек, но его начали кусать, ему трое вцепились в ноги. А я просто стоял и смотрел, из моих глаз потекли слезы, я просто окаменел. Боль упал на колени, Страдание пытался к нему прорваться. На удивление к страданию не лезли так много людей как к Боли, возможно