Чудеса творят чудеса. Почему нам помогают целители, но не помогают таблетки - Эккарт фон Хиршхаузен

В маленьком американском городке Фраммингеме с 1948 года велось масштабное исследование, посвященное здоровью сердца. Десятки лет наблюдений за тысячами людей дали ученым важные знания об основных факторах риска инфарктов и инсультов. Им удалось выявить фактор, который редко берется в расчет, – то, как женщины видят свое здоровье в будущем. В опроснике, который пациентки заполняли перед исследованием, был такой вопрос: «Верите ли Вы, что, в сравнении с другими женщинами Вашего возраста, у Вас высокая предрасположенность к инфаркту?» У испытуемых, которые ответили на вопрос положительно, риск инфаркта с летальным исходом был действительно повышен в три раза, несмотря на то что все остальные известные факторы риска не учитывались. Кажется, сам страх смерти от сердечных заболеваний делает ее более вероятной. Самоисполняющееся пророчество.

Признайтесь, у вас хоть раз болела голова после долгих разговоров по телефону? Существуют ли электромагнитные загрязнения на самом деле? Нет, но срабатывают ожидания. В одном исследовании в густонаселенных районах города установили вышки мобильной связи, а затем с помощью ЭЭГ замерили у жителей качество сна. Люди действительно спали хуже, правда даже тогда, когда эти штуки были выключены. Негативные ожидания очень сильны, для них тоже есть термин – эффект ноцебо, противоположность плацебо. Позитивные ожидания помогают нам выздоравливать быстрее, а страх отбрасывает нас назад.

Если мы еще немного поразмыслим над этим явлением, то поймем, насколько серьезным этическим вопросом является разъяснение рисков операции для пациента. Один из специалистов в этой области – профессор Эрниль Ханзен, работающий анестезиологом при Университете Регенсбурга. Он доказал, что большая доля побочных эффектов анестезии вызвана не действием лекарства, а дооперационной консультацией – голова болела у тех пациентов, кого заранее предупреждали об этом побочном эффекте.

Проведите небольшое самотестирование: представьте, что вам в спину ввели шприц. Если вы входите в группу А, то вам говорят: «Мы сделали местное обезболивание, так что сама анестезия будет безболезненной».

А группе Б сообщают: «Вы почувствуете сильный укол и жжение в спине, как будто вас укусила пчела, это самая болезненная часть всей процедуры». Группе Б будет намного больнее. Вам, возможно, тоже – благодаря хорошему воображению.

Профессор Ханзен пытается убедить врачебное сообщество в разговоре с пациентом ставить себя на его место и меньше думать о юридических аспектах и рутинных вопросах. Хорошо информированные пациенты, получающие поддержку, не хотят знать все. Почему врачи твердят о пяти процентах людей, которые чего-то не переносят, вместо того чтобы говорить о тех девяноста пяти процентах, которые очень хорошо переносят вмешательство?

Знакомый рассказал мне, как однажды прямо перед операцией спросил анестезиолога: «Доктор, а я проснусь?» А тот, посчитав шутку уместной, ответил: «Не знаю».

Часто врачи неосторожными фразами разрушают позитивные ожидания своих пациентов. Иногда достаточно бесцеремонного замечания: «Все препараты, которые назначали вам раньше, совсем не помогли!», чтобы значительно снизить эффективность последующего лечения.

Есть убедительные доказательства того, что хорошее психологическое сопровождение и усиленная саморегуляция могут уменьшить побочные действия жизнеспасительной химиотерапии. Химиотерапия – ужасное слово, с автоматическим эффектом ноцебо. Самые частые ассоциации: выпадение волос, рвота, яд. Так ли это? Во-первых, существуют разные виды химиотерапии, и действуют они по-разному. Во-вторых, будет ли вас тошнить, во многом зависит от того, насколько сильно вы боитесь. И, конечно же, химия не является рядовым лекарством. Это средство назначают, если на то есть, черт подери, веская причина – опасное заболевание.

Когда один из членов моей семьи заболел раком желудка, Гугл выплюнул лишь: «…без должного лечения ведет к скорой смерти». Мы договорились о двух вещах: никогда больше не гуглить и называть лекарство «исцеляющим нектаром». Ведь когда лежишь под капельницей, есть огромная разница между тем, чтобы думать: «О Боже, оно отравляет меня» или: «Как хорошо, что я живу в XXI веке, в Германии, где есть эффективные лекарства, которые спасают мне жизнь».

Если наше мышление оказывает такое огромное влияние на тело и все мы немного вуду-колдуны, то не можем ли мы продлевать жизнь психогенным путем? В одном исследовании шестьсот шестьдесят людей в возрасте за пятьдесят спросили, как они представляют себе процесс своего старения. Когда через 23 года исследователи заглянули в реестр смертей, они обнаружили, что люди с позитивными представлениями о старости прожили на семь с половиной лет больше!

У меня есть предложение: вместо того чтобы впадать в отчаяние, читая «Заговор Мафусаила»[7], или ужасаться демографическим всплескам и эпидемиям Альцгеймера, попробуйте собирать биографии людей, которые в старости стали счастливыми! Кто был для них примером? Как они жили? Какие качества развивали в себе эти вдохновленные и довольные жизнью люди? Это лучшее средство против медленного яда мыслей, который может отравить всю нашу жизнь. Соберите имена людей, которые вас восхищают, и составьте свой топ-лист самых крутых людей, которым за восемьдесят. Во-первых, так вы повысите свои шансы на долгую жизнь, а во‑вторых, возможно, тоже когда-нибудь попадете в чей-нибудь топ-лист. Это эффективная белая магия для продления жизни.

Можно сказать, что Библия оказалась права насчет лекарств. Чем дальше живет целитель, тем более эффективными кажутся нам его методы. Вот почему многие немцы летят на Шри-Ланку, чтобы там, на волне мудрости, за пару аюрведических сеансов избавиться от всех шлаков и ядов. А состоятельные ланкийцы летят в Германию или Англию, чтобы отдать себя в руки западной медицины. Наверное, нужно построить комплементарную клинику в Дубае, в аэропорту которого они встречаются, ожидая пересадку. Неплохая бизнес-идея?

Мне всегда нравилось думать о том, как в разных частях земного шара люди пытаются растолковать вопросы здоровья и болезней, в каждой культуре по-своему. Поэтому во времена студенчества я использовал любую возможность, чтобы поработать в больницах других стран, поговорить с местными врачами и поприсутствовать при лечебных процедурах.

В Бразилии я отметил глубокую духовность местных жителей. Смешение африканских корней и католичества дало причудливые плоды: здесь принято сначала молиться Деве Марии, а потом Йемайе, богине моря. Бразильцы не относятся к религии слишком уж серьезно, поэтому многие их старые обычаи и культы мирно сосуществуют с христианством. Во время того путешествия я останавливался у своего друга, который живет во францисканском сообществе. Он социолог и частенько организует паломничества от истока реки Сан-Франциско до ее устья. Путь туда обычно занимает несколько недель. Я присоединился к очередной его группе и в дороге вывихнул ногу. Мой друг отвел меня к травнику, который прошелся вместе со мной по своему дикому саду, срезал мачете какие-то листья, растолок их в ступе и наложил мне на ногу повязку из получившейся кашицы. Настоящая «природная аптека». Не могу сказать, держался бы отек дольше без этих трав или нет – у меня не было контрольной группы. Но для меня это не имело значения. Кашица охлаждала кожу, и я чувствовал, что обо мне позаботились наилучшим образом. Что бы я сделал в Германии? Наверное, намазал бы вывих каким-нибудь спортивным гелем. Он бы тоже обладал охлаждающим эффектом за счет определенного действующего вещества – которое в случае сомнений было бы столь же бесполезно, как листья бразильского лекаря. Ведь это большой вопрос, какая доля лекарства действительно проникает сквозь кожу в поврежденные ткани. Целебное действие геля – такой же результат нашей веры в него, что и эффект бразильской травяной повязки.