По ту сторону Нила - Николь Фосселер

Несколько мгновений полковник смотрел на курсанта, а потом заговорил, тыча ему в грудь пальцем:

– Видите ли, мистер Данверс… Именно поэтому представители среднего класса вроде вас так невысоко ценятся в офицерской среде. Вы полагаете, армии нужны ваши новые идеи, однако верно как раз обратное: это вы вносите смятение в ряды солдат, это вы разлагаете армию. А это и есть наибольшая опасность.

Джереми выпятил подбородок и задумался.

Он знал, какого ответа ожидает от него полковник, но был не из тех, кто предпочитает путь наименьшего сопротивления.

– Мне еще не доводилось участвовать в войне, господин полковник, – начал Джереми, – во всяком случае, не в таких войнах, как ваши. Мои четыре года службы в Ирландии не идут ни в какое сравнение с вашим опытом. И все же, при всем моем к вам уважении, вынужден признать, что своего мнения я не изменил.

В глазах сэра Уильяма, лишний раз убедившегося в том, что Джереми Данверсу не занимать решимости и упорства – качеств, которых так не хватало его собственному сыну, – отразилось сожаление.

– Между нами, мистер Данверс, – продолжал полковник. – Ваши успехи по отдельным предметам действительно впечатляют. Если вы сможете в следующем месяце достойно выдержать экзамены, у вас будут все шансы окончить курс в первой десятке этого выпуска. Но это при условии, что вы не станете шокировать комиссию. Поверьте, там сидят офицеры, воспринимающие подобные взгляды куда болезненнее, чем я. – Джереми молчал, и полковник, выдержав паузу, добавил: – Я полагаю, вам известно, каких усилий стоило устроить вас в Сандхёрст.

Джереми кивнул.

– Да, господин полковник, мне это известно.

Несмотря на отменные физические данные, заслуги отца в Крымской войне, рекомендации двух начальников из 64-го Пехотного Стаффордширского полка и высокие отметки по алгебре, истории, географии и иностранным языкам на вступительных экзаменах, комиссия сомневалась. Ежегодно свыше шести тысяч отпрысков лучших фамилий королевства боролись за места в Сандхёрсте, число которых едва превышало полторы сотни. Сыновья генералов и других высших военных чинов, будущие маркизы, графы и бароны, юноши, которым, в случае поступления и удачного завершения курса, предстояло продолжать семейные династии, стать элитой британской армии. Все они учились в лучших пансионах: Челтенхэме, Винчестере, Харроу и Итоне. Выпускник бесплатной школы при госпитале Иисуса Христа был среди них в новинку.

– Полагаю также, вы знаете, что одним из тех, кто защищал вашу кандидатуру, был я? – продолжал полковник.

Глаза Джереми удивленно засверкали.

– Да, мистер Данверс, именно так, – закивал сэр Уильям. – И я до сих пор уверен, что действовал правильно. Вы не разочаровали меня. – Он глубоко вздохнул. – Я вынужден воззвать к вашей совести и предупредить, что вы выставите меня в плохом свете, если откажете. Однако речь не обо мне, а о вас. Несмотря на все наши расхождения, я по-прежнему считаю вас одним из самых многообещающих выпускников Сандхёрста, и мысль о том, что ваша карьера может закончиться, так по-настоящему и не начавшись, глубоко ранит меня.

Сэр Уильям замолчал, и Джереми показалось, что на его лице мелькнула тень улыбки.

– Это было бы печально, – продолжал полковник. – Нам нужны такие люди, как вы.

Сказав это, сэр Уильям удалился, оставив Джереми размышлять над своими словами.

Кадет перевел взгляд на свой бокал. Сердце заколотилось от гордости. Внезапно откуда-то сверху послышался смех, такой знакомый и обворожительный. Джереми посмотрел вверх.

Грейс, запрокинув голову, хохотала над словами какого-то рыжеволосого джентльмена, кузена Леонарда и Сесили, который стоял рядом, сияя от счастья. Встретив взгляд Джереми, она замолчала и тихо улыбнулась. Несколько секунд она медлила, а затем извинилась перед своим спутником, коснувшись его плеча рукой в красной шелковой перчатке, и направилась к Джереми.

Искрящийся свет бесчисленного множества люстр отражался в ее серьгах в форме капелек, в золотых и медных нитях вышивки на ее платье без рукавов, отороченном коричневыми перьями по квадратному вырезу. Он окружал ее фигуру волшебным ореолом, играя в нефритовых, малахитовых и коньячного цвета восточных узорах ткани. Хотя, возможно, это сияние было не более чем обманом зрения Джереми.

Несколько секунд они просто смотрели друг на друга.

– Сегодня ты еще не танцевал со мной, – прошептала Грейс.

– Но на твоей карте, наверное, нет свободного места, – возразил Джереми.

Его губы двигались почти незаметно.

– Она у меня почти пустая, – спокойно ответила Грейс.

Джереми прищелкнул языком.

– И не стыдно вам меня обманывать, мисс Норбери?

Грейс вздернула левую бровь, ее глаза довольно заблестели.

– Вы обвиняете леди во лжи, мистер Данверс! – возмутилась она.

Потом неожиданно посерьезнела и осторожно, словно на цыпочках, продолжила:

– Мы с вами никогда не танцевали. Собственно говоря, я еще не видела вас танцующим.

– Вероятно, это потому, что я не склонен заниматься тем, к чему не имею таланта, – ответил Джереми.

Грейс прикусила нижнюю губу. Лицо ее загорелось, будто она только что получила пощечину. Она прикрыла веки, словно подавила в себе гордость, и снова взглянула на Джереми.

– А если я вас об этом попрошу? Всего один-единственный танец?

Джереми знал, что пожалеет, если согласится. Потому что чем дольше он разговаривал с Грейс, тем больше ему хотелось быть с ней и дальше. Это походило на голод, и Джереми не знал, как его утолить. Тем не менее его рука сама поставила стакан на стенную консоль и обвила талию Грейс. Джереми опустил глаза. Из-под подола ее платья выглядывали носки туфелек коньячного цвета.

– Жаль, такие красивые…

– За все надо платить, – улыбнулась Грейс.

Дальше они молчали, потому что никакие слова не могли передать, каково это – быть так близко друг к другу, соприкасаться в этом осторожном танце, жить в его ритме. Эти мгновения тянулись целую вечность и все-таки пролетели слишком быстро.

– Ты позволишь?

Леонард с виноватой улыбкой заявлял о своем праве на следующий танец.

Джереми было решил ни за что не отпускать Грейс. Никогда. Однако именно ему не простили бы этого нарушения правил. Покуда он пребывает на ничейной территории между военными и гражданскими, покуда он кадет, которого, невзирая на его низкое происхождение, милостиво допустили в Сандхёрст, он должен очень внимательно следить за тем, что говорит и делает.

Выбора не было.

– Разумеется.

Леди Грэнтэм задумчиво наблюдала за танцующими парами. Ее веер то складывался, то раскрывался, пока глаза внимательно следили за тем, что происходит в зале. Стоило ее супругу извиниться перед Констанс Норбери за то, что он на время следующего танца лишает ее общества леди Честертон, как леди Грэнтэм направилась в сторону гостьи.