Станция X - Винзор Дж. Маклеод

Я официально не сообщал ни об одном из этих разговоров. Да и какая от этого польза? По крайней мере, теперь я уверен в существовании того, кто говорил со мной. Я слишком сильно ощущаю его личное влияние, чтобы сомневаться в этом, не говоря уже о других доказательствах. Но это не доказывает истинности его слов или того, что он говорит с Венеры. Возможно, это какой-то лживый и блуждающий дух – но я не буду об этом думать. Чего бы я только не отдал за то, чтобы уйти с этой ужасной скалы, которая кажется затерянной в самой дальней глуши океана. Раньше я любил оглядываться с края утеса и видеть далекий круг горизонта без единого пятнышка в любом направлении, чтобы нарушить его линию, но теперь я боюсь этого зрелища. Я решил не садиться к инструменту в назначенное голосом время. Пусть следующий разговор будет тогда, когда здесь будут другие люди.

ПОСЛЕ НЕСКОЛЬКИХ ЛЮБОВНЫХ фраз, главным образом выражавших желание скорейшего воссоединения с возлюбленной, дневниковая запись, сделанная в тот день, закончилась. Под датой следующего дня, помеченной точно назначенным собеседником Макрея часом, была сделана еще одна запись. Очевидно, несмотря на твердое намерение Алана сделать все наоборот, состоялся еще один разговор, который тоже был записан. Это была только стенограмма, и пока доктор ломал голову над ее первыми словами, дверь открылась, и вошел капитан Эверед.

– Ну, Андерсон! Что вы думаете о бреднях этого бедняги? – спросил он. – Любопытное заблуждение, не правда ли?

– Более чем любопытное, но между нами говоря, его записи читаются вовсе не как бредни! – возразил медик. – Здесь есть интересная проблема, которая в данный момент, должен признаться, озадачивает меня. Если бы Макрей был человеком с научными достижениями, это было бы все еще очень любопытно, как пример самообмана. Но число таких случаев очень велико, и это может просто сойти за достойный внимания экземпляр среди них. Однако если он был всего лишь необразованным человеком, как вы дали мне понять, то этот документ – самая удивительная вещь, о какой я когда-либо слышал. И все же я полагаю, что мы можем принять его собственную версию случившегося?

– Ну, вы знаете об этом больше меня, но для меня это просто бред сумасшедшего!

– И все же это не бред! То, что он записал как слова говорившего с ним голоса, указывает на значительные научные знания, и раз сам Макрей не обладает ими, то теория его безумия не может этого объяснить. Давайте немного поанализируем эти записи. Либо он обладал значительными научными знаниями, когда приплыл сюда…

– Мой дорогой Андерсон, я внимательно наблюдал за ним во время долгого путешествия, пытаясь установить лучшие отношения между ним и бедным Уилсоном. Я провел с ним несколько бесед и как следует его обо всем расспросил, и вы можете полностью полагаться на то, что он был просто невежественным, неначитанным горцем, хотя и очень изобретательным. Он усердно занимался практической частью радиотелеграфии, а затем и телефонии. Он почти ничего не знал о научной теории этого процесса, но был очень сведущ в технике и в общей работе. Что же касается общенаучных знаний, то у него их попросту не было.

– Может быть, – продолжал доктор, – он брал с собой книги и учился на острове.

– Ничего подобного при нем не было, когда его сюда высадили.

– Или он был проинструктирован Уилсоном в свободное время, – предположил врач.

– Об этом не может быть и речи. Уилсон с таким же успехом мог бы поучать горного козла.

– ЗНАЧИТ, ОН ПОДДЕРЖИВАЛ радиосвязь с кем-то, кто счел нужным поддержать с ним этот разговор. Это единственное объяснение, – сказал доктор Андерсон, постукивая пальцем по лежащей перед ним рукописи.

– На Земле есть только две станции, – сказал капитан Эверед, – которые имеют необходимое оборудование для такого типа связи со станцией X. Ни на одной из них сотрудники, если только они не настолько безумны, как сам Макрей, не осмелились бы нарушить правила ради такой цели. С помощью азбуки Морзе принимаются сигналы любого судна в широком диапазоне, но отвечать на них запрещено. Поэтому, если мы склонны верить, что он откуда-то получил эти послания, мы должны, по-видимому, принять версию связи с Юпитером или где бы так ни находился его собеседник, как он утверждал.

Капитан засмеялся, но Андерсон не присоединился к его смеху.

– Ну что ж, – сказал Эверед, – поскольку вы, как я вижу, не принимаете моего простого объяснения, объясните мне, что именно в его рассказе вызывает затруднения.

– Конечно. Вы обратили внимание на это сообщение о некоем сложном телескопе?

– Я видел, что там было какое-то описание чего-то в этом роде.

– Я не говорю, что это осуществимо. На самом деле, по моему мнению, это не так, но описание вполне понятно, и теория там в порядке. Трудности при создании такого устройства могут быть фатальными, но они будут чисто механическими. Насколько мне известно, эта идея совершенно нова. В руках высших существ, как утверждает этот венерианец, механические трудности исчезнут. Так что, во-первых, вся эта история выглядит логичной, а во-вторых, Макрей не мог ее выдумать. Далее, читая его, я проверил положение Венеры в момент написания этой книги и приблизительно рассчитал расстояние от нее до Земли. Я нахожу, что при скорости волн Герца это было бы почти точно трехминутное путешествие. Так что шесть минут, отведенных Макрею на ответы, вполне корректны. Опять же, там есть замечания предполагаемого венерианца о нашем, землян, отсталом социальном состоянии, которое заключается в том, что мы не принимаем универсальный язык, и по другим социальным вопросам. Можете ли вы представить себе, что они исходят от Макрея? Кстати, о языках: не кажется ли вам, что те записи, где цитируется венерианец, написана совсем не в стиле Макрея?

– Клянусь Юпитером! Андерсон, вы правы! Теперь это действительно интересно. Возможно, эта следующая стенограмма прольет свет на истину, а также на нынешнее состояние бедняги. Кстати, я надеюсь, что оно не продлится долго. Становится все труднее скрывать это от экипажа.

– Я рад видеть, что вы, наконец, заинтересовались этим. Но здесь передо мной стоит непростая задача. Я так давно не пользовался знаками Питмана, что почти забыл их.

Прочитать стенограмму оказалось достаточно трудно, как доктор и ожидал, и только далеко за полночь Андерсон закончил расшифровку – он был слишком поглощен содержанием записи, чтобы оставить ее не дочитанной до конца.

НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО доктор Андерсон встретился с капитаном Эвередом, чтобы поговорить о расшифрованной стенограмме Макрея.

– Ну и что вы об этом думаете? – спросил капитан, когда они шли к его каюте.

– Я бы предпочел не говорить об этом, пока вы не прочтете, сэр, – последовал ответ, – чтобы вы не подумали, что я сумасшедший, как вы думаете о Макрее. А сам я теперь пойду спать. Я долго не мог закончить расшифровку.