Она чужая - Евгения Мэйз

Сиена размашистым движением обвела рукой кухню, но скорее всего имела в виду дом в целом, расплескивая шампанское по кругу. Кэш поднялась, чувствуя, что надо бы линять отсюда и это начало краткой, но эмоциональной ссоры с кучей обвинений, оправданий и Бог знает, чего еще! Алкоголь помог унять слезы, но обиду никуда не дел.

— Пошли отсюда, — словно подслушав ее мысли, произнес Алекс, как можно более незаметно поднимаясь из-за стола, за которым еще даже не успел усесться. Их телодвижения не были не замечены Стивеном, который стянул со стула свою фриковатую подружку и тоже поспешил слиться следом за ними.

Ближайшим выходом была дверь на улицу, на задний двор, в котором стояли стойки с лыжами и досками, на стене висели разнообразные снего- и ледоступы и два снегохода, накрытые чехлами. Дом придется обходить либо по ветреному, расчищенному склону, но этот путь дольше, либо через лес, так короче, но проваливаясь в сугробах.

— Что это было? — вырвалось у Лекса с легким недоумением и раздражением в голосе, мужчине еще не доводилось оказаться в эпицентре ссор и скандалов, во всяком случае таких эмоциональных, скорее скандалящие шипели и сдерживали эмоции, демонстрируя подчеркнутую сдержанность.

Кэш повертела в руках прихваченный со стола стакан, в котором едва-едва на самом дне плескалась бледно-золотистая жидкость.

— Это называется «достало» или «накипело», сейчас проорутся и можно возвращаться. Как пойдем?

— А есть разница?

Она вылила остатки шампанского на девственно белый снег и посмотрела на Алекса.

— Да, смотря куда мы идем и как быстро хотим прийти. Но для начала ответь мне на вопрос…

— Ты ставишь мне условия, Булочка?

Кэш еще раз взглянула на посуду в своей руке. Он ведь бессмертный, что с ним будет? Ну поболит пару минут голова, но ведь потом все зарастет?

— Если решишься на это, тебе лучше бежать в противоположную от меня сторону, и как можно быстрее, — честно предупредил ее Алекс, верно истолковав ее мстительный взгляд, — тебе это просто так с рук не сойдет.

— Ты мне угрожаешь?

Кэш «не удержала» широкий стакан, уронив его, к счастью он не разбился, упав в не утрамбованный, рыхлый снег. На сегодня битой посуды предостаточно.

— Вот черт!

— Растяпа…

Это последнее, что произнес Лекс, прежде чем ему в лицо засадили доброй пригоршней снега, намеренно угодив в глаза, чтобы ослепить и дезориентировать.

— Я побежала! Догадайся с какой стороны короче!

Кэш понеслась к дому по ровному склону, она была уверена, что Лекс, если не последует за ней, то пойдет в ближайший обход, а там можно и застрять, проваливаясь в снегу по пояс, снег на глубине еще рыхловат.

Она добежала до угла, останавливаясь и прячась за стену, глядя на то, как мужчина не спеша идет следом за ней, лицо все еще мокрое, а взгляд такой, что и обрезаться можно.

— Я не буду тебя догонять…

— Ну, еще бы! Теперь уже не поймаешь! — хохотнула она, просчитывая сколько еще его шагов, она может оставаться на месте в относительной безопасности.

— Я отомщу, но попозже, — пообещал ей Лекс, не выпуская ее из виду, он сердился, но все-таки в нем преобладало веселье. — Дальше шале не убежишь, а в дом рано или поздно возвращаться придется.

За эти три месяца ничего не изменилось в его отношении к ней — она все так же нравится ему. Жаль конечно, что аппетитно пахнущая булочка из лифта оказалась подружкой его друга и надо было уехать в тот же день, а не поддаваться соблазну, оставаясь рядом.

Все изменилось, Криса рядом не наблюдается, вновь.

Они не успевали. Кэш и Маргарет оказались в хвосте огромной очереди. Прыгать со всех окон сразу оказалось невозможным, с каких-то сторон обвалы оказались наиболее сильными и спуск был опасен не только для тех, кто вверху, но и для принимающих их людей внизу. К каменным блокам прибавлялись куски горящей арматуры, пропитанный авиационным керосином. Люди прыгали из окон на растянутые внизу воздушные подушки и тэны. Пожарные тут же стягивали их и направляли в сторону, быстро объясняя им что-то и показывая наверх. Что-то происходило — скорее всего с минуты на минуту ждали основного обрушения, но спасатели, пожарные, военные, миротворцы и добровольцы не уходили, продолжая рисковать собственными жизнями и принимать людей.

Кажется, что земля содрогнулась от возникшей где-то наверху вибрации, что усиливалась с каждой новой секундой, сверху стали падать более крупные куски горящего самолета, лилось горящее авиационное топливо вперемешку с дождем из стекла.

Мимо них пролетел человек. Это видение врезалось в память Кэш, кажется, что некто навел на него фокус, приблизил максимально близко, так что было видно его лицо, — отрешенность и пролегшую между бровями складку, выдававшую его готовность встретить конец, свою участь лицом к лицу.

Он выпрыгнул из южного здания, а кажется, что всего в нескольких шагах от них, звук его приземления оглушил, время словно остановилось, воцарилась тишина, но все это длилось считанные мгновения, прежде чем оно вновь понеслось, словно наверстывая те самые упущенные доли секунд.

Кэш посмотрела на верхние пролеты лестницы, невооруженным взглядом было видно, как дрожат стены, прогибаются перекрытия, ходят ходуном перила, трескается и летит вниз штукатурка, норовит попасть в глаза мелкий ссор. Небоскреб стал складываться, но не по типу карточного домика, а проседая в середину, собираясь, как детская игрушка-пирамидка.

Кэш глянула на Маргарет, она, так же как и Кэшеди, смотрела наверх, в лицо своей смерти.

— Ты могла уйти, — в непрекращающихся криках людей ее слова едва можно было различить, — не надо было ждать меня. Он ведь просил тебя.

Это она о Лексе, хоть за него ей не придется беспокоиться — он спасся, Кэш так и не встретила его среди толпящихся внизу людей.

— Нет. Я не могла уйти и оставить вас.

Маргарет сидела на ступеньках, в ее взгляде застыло сожаление, смешанное с грустью.

Все зря.

Кэш поймала ее взгляд, а потом подняла лицо наверх, бросаясь к женщине, стремительно обнимая и накрывая ее собой. Она не может сдаться, она должна сделать все, что в ее силах, чтобы спасти ее.

Умирать гораздо легче, когда ты не один и когда кто-то держит тебя за руку, обнимает и говорит:

— Все будет хорошо, Маргарет.

Мир превратился в камнедробилку, стало разом темно, оглушающе громко, легкие втянули в себя пыль, Кэш пыталась закашляться, но ее смяло, словно баночку из-под Coca-Cola; грохот стоял такой, что разрывал барабанные перепонки, со всех сторон рушились камни и блоки, все быстрее и быстрее. Они внезапно рухнули вниз, Кэш продолжала держать женщину в руках, где-то наваливаясь на нее, с силой сжимая в своих объятьях, цепляясь в одежду и отказываясь отпускать ее, в попытке защитить всем телом.