Сырок - Борис Александров

Когда я приехал домой, Таня была на работе, а служила она тогда официанткой в кафе. Встретили меня теща и четырехлетняя дочка Наташа, светлая, тоненькая девочка.

Они жили в трехкомнатной коммунальной квартире. В первой комнате обитала одна старушка, вторая комната была нашей, а третья – временно свободна, так как женщина, которая там жила, умерла, но никого другого государство (а тогда все жилье принадлежало государству) еще не вселило.

Мы с дочкой подружились, стали играть, видно было, что я ей понравился. И вечером она спросила:

– Папа, а где ты будешь спать? Со мной в комнате?

– Нет, доченька, я буду спать с мамой.

– А с мамой спит дядя Леша…

Я молча встал и пошел собираться. Чемодана не имелось, взял обычную простыню, завернул в нее немногочисленные вещи: рубашку, трусы и носки – и уехал к маме.

Вечером я напился, заперся в ванной и рыдал. Когда мать постучала в ванную, я сказал, что все в норме, просто отравился. Рыдания сами рвались из меня.

Первое время на душе кошки скребли, я даже встретился с «дядей Лешей» и наговорил ему всякой ерунды.

Пережить предательство мне помогла женщина по имени Надя, с которой я познакомился до отсидки. Хотелось душу отвести, я позвонил, и мы стали встречаться. Я сразу предупредил: если предложу выйти замуж, пусть отказывается хотя бы год, потому что предложение будет от обиды. Она эту просьбу выполнила, тем более что и сама была замужем.

С Надей мне очень повезло. Такая веселая, умная, хорошая женщина, и, наверное, любила меня. С ней я немножко успокоился. Мы не поженились, но она помогла пережить ту ситуацию.

А что с Таней? Мы почти не общались с тех пор, хотя я регулярно виделся с дочкой Наташей. Помню только случайную встречу, когда Наташа уже поступила в институт. Я периодически давал дочке деньги на учебу и жизнь, и однажды она пришла ко мне на московский завод. Рядом с ним, в лесочке у родника, у меня намечалась деловая встреча. Попросил: Наташа, подожди, я на десять минут отъеду.

Туда меня довез водитель, а обратно объезжать долго: я вылез из машины и побежал через лес. Бегу и вижу – стоит какая-то женщина и смотрит на меня пристально. Я на всякий случай произнес: «Здрасьте» – мало ли, знакомая, которую не распознал. А она:

– А ты что, меня не узнаешь?

– Нет…

– Я Таня.

– Какая Таня?

– Наташина мама.

– А-а-а. Ну ладно, привет!

И дальше побежал. Она потом несколько лет говорила: неужели я так постарела, что меня Боря даже не узнал?

С «дядей Лешей» она давно рассталась, еще в 80‑х. Сейчас Таня одна, звонила мне недавно поздравить с днем рождения Наташи и сказала, что всю жизнь любила только меня. Я засмеялся: «Таня, не говори всякую ерунду».

Ну, у нее с деньгами не очень хорошо. И тут вспоминается старое циничное утверждение: «Мужчины, не ищите женщин, ищите деньги. Тогда женщины сами вас найдут».

Странным образом все мои бывшие жены признаются мне в любви. Я думаю, это связано во многом с тем, что у женщин в старости нет особого материального обеспечения. И конечно, хочется на кого-то опереться. Поскольку я стал богатенький, то, как ни цинично и смешно, факт налицо: сейчас все меня сильно любят.

К этому надо относиться философски, помня старый анекдот. Богатый пожилой мужчина встает утром с постели, в которой лежит молодая девчонка, подходит к зеркалу, а у него морщины, отеки… И говорит: «Ну как же сильно можно любить деньги!» Примерно так и у меня.

Актриса Софи Такер, сделавшая большую карьеру в США, приехав еще до революции из Российской империи, говорила так: «С рождения до 18 лет девушке нужны хорошие родители. С 18 до 35 лет она должна хорошо выглядеть. С 35 до 55 лет ей надо быть хорошей личностью, а после 55 лет – обладать хорошим кошельком».

И еще анекдот. Умирает мужик и завещает все свое состояние трем женщинам, которых никто не знает. Его спрашивают: зачем ты это делаешь? А он: они когда-то отказались выйти за меня замуж и позволили мне всю жизнь прожить счастливым.

На этом экскурс в будущее заканчиваю и возвращаюсь во вторую половину 80‑х, когда я без средств к существованию, без профессии оказался в Москве, где только-только стартовала горбачевская перестройка.

Перестройка начиналась и в моей жизни. Врачебная деятельность на Сахалине давно прошла, три года лишения свободы закончились, но желание жить хорошо никуда не пропало. Я вернулся в Москву без денег, без квартиры, без машины. И без специальности. Если врач несколько лет не поддерживает свою квалификацию, вернуться в профессиональную деятельность удается очень редко. Тем более тяжело возвращаться в хирургию. Да и в загранплаваниях я большей частью решал простые врачебные задачи и не мог развиваться как специалист.

Чтобы подтянуть до современного уровня мои врачебные знания, требовалось два-три года. А жить на что-то надо. В голове бешено крутилось: нужно что-то предпринимать, нужно зарабатывать деньги.

Начались новые веяния. Выяснилось, что хозрасчет, конкуренция, кооперация – это явления, которые должны вывести экономику СССР из застоя. Слова «бизнес», «предпринимательство» постепенно переставали быть табуированными. 19 ноября 1986 года приняли закон «Об индивидуальной трудовой деятельности».

Какое-то время я занимался иридодиагностикой (постановка диагнозов по радужной оболочке глаза) и аурикулодиагностикой (по уху). Я привлекал врачей, владевших методикой, и находил организации, готовые платить за обследование сотрудников. Например, заключал договор с трестом парикмахерских или с профсоюзом парикмахеров. В день мы обслуживали две-три парикмахерские, в каждой из них работали, допустим, 10–15 человек. Неплохие деньги удавалось зарабатывать, благо тогда у государственных предприятий появились и деньги, и большая самостоятельность в вопросе, как их тратить.

Я взял на работу Сашу, с которым познакомился на зоне. Способный человек, окончил два института, но имел слабость к алкоголю и сидел за то, что по пьянке избил жену.

Симпатичный здоровый Саша умел договариваться с коллективами госпредприятий. Придет в кинотеатр, договорится с директрисой, и вот мы уже обследуем всех сотрудниц кинотеатра. На широкий поток это дело поставили, занимались им больше года, но потом Саша запил. Так диагностика и сошла на нет. Пьяница не способен нормально договориться и держать слово. Пару рюмок выпивает и уходит в никуда. Потом Саша сторожем в зоопарке работал, насколько я знаю.