В поисках защитника - Харриет Уилсон

У нее сжалось сердце, когда она поняла, что он имеет в виду свою умершую жену.

– Пройдет время, и вы с этим справитесь. Вы должны позволить себе погоревать. – Посмотрев на зажатый в руке белоснежный платок, она спросила: – Сколько лет было вашей жене, мистер Голайтли?

Он ответил не сразу, а ей не хотелось повторять вопрос: вдруг это вызовет у него вспышку необузданного гнева, свидетельницей которого она уже была.

Когда она наконец посмела поднять на него глаза, то увидела, что он пристально на нее смотрит. Но не сердито, а как-то смущенно.

– Я понимаю, – торопливо произнесла она, – вы, возможно, еще не готовы об этом говорить, но…

– Я бы с удовольствием поговорил о ней. Но ее не существует. Я не женат. И как вы меня назвали?

– Я назвала вас мистером Голайтли. Незачем испытывать неловкость из-за такой фамилии…

– Я и не испытываю. Потому что это не моя фамилия.

– Мне сказали в гостинице, кто вы. Вашу собаку зовут Рубен. Вы живете в бунгало. Нет смысла притворяться…

– Это дом моего крестного. И собака его. Он уехал, чтобы навестить свою дочь и ее мужа, а я присматриваю за домом и собакой. Крестного зовут Герберт Голайтли, а его жена неожиданно умерла несколько месяцев назад. Ваш информатор пропустил некоторые подробности.

– О Господи! – Лиз покраснела до корней волос. – Какая же я идиотка! О вас никто даже не упоминал.

– Я им за это благодарен. Они знают, что я стараюсь особенно не светиться. – Он протянул руку и осторожно взял мокрый платок, который она все это время мяла в руках. – Меня зовут Джуд Дэрроу. Возможно, вы слышали это имя.

– Нет, не припомню, – нахмурила она лоб.

– А где вы были последние несколько недель?

– За границей. Если быть точной – в лагере беженцев в Африке. Там я оказалась в самом центре страшной засухи и гражданской войны. Я… я вернулась всего несколько дней назад.

– Боже мой! Неудивительно, что вам захотелось сбежать.

– Это не из-за работы. – Она посмотрела на свои стиснутые руки. – Я жила с одним человеком. Вернувшись, я обнаружила совершенно случайно, что он нашел… сблизился с другой женщиной.

– Мне очень жаль. Если вы занимаетесь гуманитарной помощью, у вас остается мало времени на личную жизнь.

– Нет. Я не…

– Но если этот человек не был готов ждать… – В первый раз она увидела, что его взгляд потеплел. Он улыбнулся ей, и у Лиз перехватило дыхание. – Тогда он не стоит того, чтобы о нем думать, не говоря уж о том, чтобы так о нем убиваться.

– Виноват не только Марк. У меня иногда бывают стрессы. Вы сами только что видели.

– Забудьте. Все в прошлом. – Помолчав, он напомнил: – А вы себя не назвали.

– Думаю, вы уже сочинили мне парочку-другую имен.

– И даже больше. В основном таких, что не стоит произносить вслух. Но мне хочется узнать ваше настоящее имя.

Чуть поколебавшись, она выдохнула:

– Бет. – И уже более твердо добавила: – Бет Арнолд.

– Привет, Бет. – Длинными сильными пальцами он сжал ее руку. – Хорошо, что мы наконец познакомились. Могу я пригласить вас пообедать со мной сегодня?

Потрясенная его неожиданным предложением, она широко распахнула глаза.

Она, конечно, не могла принять приглашение по нескольким причинам. И самая главная среди них та, что она уезжает. Ей надо ехать дальше.

– Позвольте мне сказать иначе. Если я сбрею бороду и переоденусь во что-нибудь приличное, вы согласитесь со мной пообедать?

Она вдруг поняла, что улыбается ему, и, словно слыша себя со стороны, ответила:

– Спасибо, но я и так собиралась сказать «да».

Неужели это сказала она? Это она сказала?

– Отлично. Рискуя нарушить установившуюся между нами откровенность, могу ли я попросить вас никому не раскрывать моего настоящего имени? Поверьте, у меня есть на это причины.

– Если вы так хотите… – пожала плечами Лиз и вдруг вспомнила свои дикие предположения. – Я надеюсь, вы не скрываетесь от полиции?

– Нет. – Он включил зажигание и искоса посмотрел на нее. – Намного хуже. От журналистов!

Машина тронулась. Ошеломленная, Лиз молча сидела рядом, чувствуя себя виноватой.

«Я должна была сказать ему правду о себе, – корила себя Лиз, напряженно глядя на дорогу невидящим взглядом. – Надо сказать ему прямо сейчас, пока дело не зашло слишком далеко. Это вопрос этики».

Но она побоялась. Побоялась, что если он узнает, кто она на самом деле, то просто высадит ее у гостиницы и уедет. А она… она не хотела, чтобы он уезжал.

Ее удивило, что она этого не хочет. И странно, что это ее так беспокоит. Ведь подобная ситуация не входила в ее планы. Поэтому будет лучше рассказать ему все и докончить с этим прямо сейчас.

После рыданий она чувствовала себя опустошенной, но, что удивительно, в мире с самой собой. И ей не хотелось, чтобы что-то изменилось.

«Но что, собственно, случилось?» – спрашивала она себя.

Она сказала, что ее зовут Бет, и на то короткое время, что они будут общаться, она ею и останется.

Лиз Арнолд из газеты «Ежедневный курьер» принадлежит к совершенно другому миру… другому времени и месту. Ей придется вернуться в этот мир, но не сейчас.

А потому в данную минуту она будет наслаждаться тем, что снова стала Бет, человеком без прошлого и будущего. И без каких-либо определенных планов.

Каким бы сенсационным, постыдным или просто интересным с точки зрения новостей ни был секрет Джуда Дзрроу, он может быть спокоен, что Бет его не выдаст. И все, что он ей рассказал, никогда не попадет в газеты.

Она не знала, что подсказало ей назваться своим детским именем, но это было правильно. В бунгало она видела на кухне экземпляры «Ежедневного курьера» и была уверена, что в некоторых из них были напечатаны репортажи из лагеря беженцев, подписанные ее именем. Если бы она назвала ему то имя, под которым была известна в журналистских кругах, он бы легко ее вычислил. Но это бы значило погубить неожиданно возникшее между ними взаимопонимание.

В то же время казалось довольно странным планировать обед с другим мужчиной. У нее было такое ощущение, что она неверна Марку, хотя ее и посетила циничная мысль о том, что вряд ли Марк испытывал подобные угрызения совести, назначая свидания своей новой девушке.

Ничего серьезного за сегодняшним обедом не последует, подумала она. Она не может себе этого позволить. Этот обед означает лишь то, что они зарывают топор войны. Ее планы на будущее не изменились.