Брусника - Катя Верба

— Тебе же сейчас нужны витамины. Брусника очень полезная. Поешь и сразу восстановишь силы.

— Это моя любимая ягода. Спасибо.

У Тимофея были лукавые, но искренние голубые глаза, Надя не сомневалась, что раскаяние его настоящее. Светлые волосы мальчишки лохматыми вихрами торчали в разные стороны. Лицо, как обычно, было грязным. Сейчас он сильно стеснялся и не решался больше поднять глаза.

Надя молча смотрела на него и улыбалась. Под боком у нее лежал плюшевый медведь. Перед ней сидел извиняющийся и краснеющий главарь самой страшной для нее банды мальчишек. Мать и бабушка по очереди заходили к ней в комнатку, чтобы проверить, все ли у нее хорошо. Ей купили мятных леденцов. В руках у нее был первый в жизни букет, пусть и ягодный. Она, пожалуй, никогда еще не была так счастлива, как сегодня.

Александра после этого случая, перестала пить. Надя этому тайно радовалась. Не нужно было убегать посреди ночи к бабушке, не нужно было жить с плохим предчувствием нового дня. Мать стала спокойнее, иногда даже улыбалась, обнимала Надю и называла ее «горе луковое». Надя не понимала смысл фразы, но думала, что это что-то хорошее.

Как-то дождливым осенним вечером к Александре пришли ее бывшие собутыльники, но она и на порог их не пустила. Надя смотрела в окно и видела, как один обнял Александру за талию и притянул к себе, но та оттолкнула его. У Нади что-то неприятно сжалось в животе. Она видела, как мужчины ругаются, но мать, упрямо сжав губы в тонкую линию, повернулась к ним спиной и быстро пошла в дом. Когда она заперла изнутри двери на засов, Надя облегченно вздохнула. Она подумала, что раз мать бросила пить, то сейчас все будет хорошо.

Надя не была привязана к Александре. Она вообще не знала, какие чувства испытывает к матери. Часто она нуждалась в ласке, материнском внимании и заботе. Она по-прежнему мечтала о том, что они станут с матерью лучшими подружками и будут все время проводить вместе. Наде физически не хватало ласки, объятий и поцелуев.

Александра же всегда была задумчиво-отчужденной с дочерью. На ее лице чаще всего можно было видеть застывшее скорбное выражение. Бабушка как-то рассказала, что в молодости Александра была очень веселой девушкой, пока не встретила Надиного отца. Но девочка, как ни пыталась, не могла представить себе мать веселой, смеющейся девчонкой. Она знала ее только озабоченной и раздражительной, отвечающей на все вопросы и просьбы «помолчи, не мешай» и «отстань, мне некогда».

И Надя молчала и не мешала, но ее природная подвижность не позволяла ей быть незаметной. Один раз она сильно расшибла коленку, спрыгнув с крыши сарая, где хотела найти гнездо летучей мыши. Александра подошла к ней и принялась отчитывать. Надя сквозь слезы сверкнула на нее карими глазами и сказала:

— Лучше бы я не рождалась никогда, ты же меня ненавидишь.

Мать побледнела от этих слов, сглотнула комок в горле и прошептала:

— Это неправильные слова. Неправильные. — и ушла в дом. Надя растерянно смотрела ей вслед. За зеленкой она пошла к бабушке.

Надин отец был цыган по имени Иван. В глухом сибирском селе он скрывался от преследователей. Поговаривали, что он украл большую сумму денег и подозревается в убийстве. А там, где он жил раньше, у него есть семья и трое детей. Много чего таинственным шепотом рассказывали про него сельские девушки, но Александра им не верила.

Ей, совсем молоденькой девчонке, Иван поведал драматичную историю о том, что его подставили и незаслуженно обвинили в воровстве, что никакой семьи у него нет. О себе люди думают и говорят хорошо. Редко кто рассказывает о себе плохое.

Иван прожил в Андреевке три месяца, за это время он, черноглазый и статный, успел вскружить голову семнадцатилетней красавице и вдоволь насладиться ее любовью и пылкой страстью. Александра была миловидной, веселой девушкой с густой, светлой косой. Многие парни добивались ее расположения, но всех их в один миг затмил Иван.

Что привлекло молодую и наивную девушку в этом заезжем, взрослом и опасном человеке? Она и сама не могла этого понять. Ее подруги боялись его, а Александру, наоборот, завораживал дикий блеск его черных глаз. Она испытывала к нему непонятное чувство — смесь страха и восторга, которое назвала для себя любовью. Это чувство засасывало ее, словно топкое болото.

Они встречались в небольшом перелеске на берегу Желтой речки. Иван пел Александре грустные цыганские песни, а она украдкой вытирала слезы и кормила его домашними ватрушками с молоком. Не кому было подсказать доверчивой девушке, что не все слова о любви бывают искренними, и не все клятвы в верности правдивы. Отца у Александры не было, а мать считала, что пора уже дочери думать о замужестве. Вот только она не знала, какого парня выбрала себе в женихи ее красавица-дочь.

Работы у Тамары тем летом было много: то и дело к ней приезжали люди. Принимала она их в старой избушке которая находилась в нескольких шагах от их дома. Раньше там жил ее отец, после смерти которого избушка по наследству досталась Тамаре. Днем Александра помогала матери, а вечером, подоив корову и вычистив хлев, уходила гулять с подругами. На самом деле, в тайне от всех, она бежала на свидание к Ивану.

Александра была твердо уверена, что из Андреевки Иван никуда не денется. А если и уедет, то только вместе с ней, потому что он много раз говорил, что и дня не проживет без нее, что они теперь связаны узами, которые намного крепче брачных. Александра слушала его слова, крутила на палец светлый локон, улыбалась, романтично глядя в даль. Поцелуи Ивана кружили ей голову крепче вина, а часы, которые они проводили в объятиях друг друга, девушка прокручивала в своей памяти днями напролет. Она была уверена, что это любовь на всю жизнь. От одного только упоминании о цыгане Иване, она вся покрывалась мурашками и принималась дрожать, как осиновый лист.

Когда Александра поняла, что ждет ребенка, она не удивилась и не испугалась. Ей было почти восемнадцать, и она готова была стать женой Ивана и матерью его детей. Она решила немного подождать и не рассказывать о беременности второпях. Для нее это была огромная радость, сначала она хотела посмаковать ее в одиночестве. Наивная и доверчивая, Александра сияла от счастья и рассказывала подругам, каково это — быть невестой и познавать прелести любви, которая на самом деле, была только ее любовью.

Через две недели Александра все таки решилась рассказать о ребенке Ивану. Она не видела его уже довольно давно, и ее сердце томилось в разлуке. Она много раз приходила под вечер на их тайное место в перелеске, но Ивана там не было. Она думала, что он сильно загружен работой, которую ему поручает приятель, в чьем доме он живет.

Как-то вечером Александра, как всегда, солгала матери, что идет гулять с подружками, а сама надела самое нарядное платье и, как стемнело, подошла к дому приятеля Ивана. Она специально не пошла по селу, а прошла окольными путями, чтобы ее никто не заметил.

Услышав в доме шум от застолья и мужские голоса, Александра не решилась зайти в дом. Она стояла в тени высокого забора и прислушивалась к доносившимся до нее голосам. В доме было пять или шесть мужчин, точно она не могла определить. Судя по громкому раскатистому смеху и нечленораздельному пению, попойка была в самом разгаре. Девушка уже собиралась уйти, как из дома вышли три шатающиеся фигуры. Мужчины остановились у крыльца и закурили. Александра увидела среди них своего возлюбленного и тихонько окликнула его. Иван обернулся и, пошатываясь, подошел к ней. Он был сильно пьян, глаза его горели незнакомым, опасным огнем. Наклонившись к ее лицу, он поцеловал девушку в губы, а потом сказал: