Я все отдам за тебя - Дениз Робинс

— Мне не нужны двое, я тебе уже сто раз говорила. Сколько можно повторять! — холодно одернула меня она.

Послышался звук мотора. Я подвинулась поближе к Анне, обняла ее за шею и расцеловала в обе щеки. Она тоже тепло поцеловала меня.

— Спасибо тебе, милая Крис, за все спасибо. Не знаю, что бы я без тебя делала!

— Спасибо тебе, — поглядела я на малыша. — Спасибо за него.

— Думаю, мы никогда больше не увидимся.

— Мы не должны, — согласилась я. — Это может кончиться трагедией. Я знаю, что буду часто думать о вас с Руди, но все равно, видеться мы не должны.

— Прощай, Крис. Храни тебя Господь!

Она даже не взглянула на брата Руди. Может, посчитала, что лучше не стоит делать этого?

С того самого дня я снова стала сильной и обрела прежнее самообладание. Даже сумела договориться со своей совестью. Убедила ее, что Стив будет просто счастлив, когда увидит своего сына.

— Хотим мы того или нет, мы все равно потеряемся в этом мире, Крис, — сказала мне напоследок Анна. — Я не оставлю тебе своего адреса в Филадельфии, а ты говорила, что Стив скоро должен вернуться домой, и я тоже не буду знать, где вы живете. Так что это настоящее «прощай».

Анна оказалась права… на долгих десять лет мы потеряли друг друга из виду.

Вот такую историю мне пришлось рассказать Стиву в тот ужасный день.

Думаю, Доктор Блэк остался бы не слишком доволен моим поведением, потому что я не стала принимать его таблеток и в кровать тоже не ложилась. Головокружение у меня совсем прошло, и я спокойно и обстоятельно выложила Стиву всю правду.

Он сидел, подавшись вперед, время от времени пробегая нервными пальцами по своим волосам, слушал внимательно, но ни разу даже не взглянул на меня. И ничего не говорил до самого конца рассказа. Я дошла до той части, когда он вернулся домой. Служить дальше он не мог из-за этой проклятой амебной дизентерии. Не стоило даже напоминать ему, насколько он был счастлив и горд своим сыном, когда впервые увидел его.

— Надо же! Вот это да! — Стив пребывал вне себя от радости. — Наш сын… после стольких лет ожидания. Случилось чудо! Стивен Росс-третий — первым был мой отец, потом я, теперь он… — Он погладил младенца по головке, глаза его горели. Развернулся, обнял меня, прижался к моей щеке своей мокрой щекой — эта сцена тронула его до слез.

Я замолчала и закрыла лицо руками. В комнате повисла тяжелая тишина, давившая на сердце, словно камень. Я подняла голову и увидела, что муж смотрит на меня в упор, от этого ужасающего взгляда мне стало страшно.

— Господь Вседержитель! — прохрипел он. — Чертова лживая стерва!

Эти слова повергли меня в настоящий шок. За все годы нашей совместной жизни Стив ни разу не выругался на меня. Конечно, он сердился. И даже выходил из себя, хоть и редко. Орал, но не на меня, а по поводу чего-нибудь конкретно.

Мы были так близки, я ни на минуту не переставала любить его. В моей жизни больше ни одного мужчины не было, и, как мне кажется, он тоже не помышлял об изменах. И вот теперь, только что, мое дикое признание разрушило весь его сказочный мир. И в этом не было ни капли его вины, только моя.

— Я заслужила любое клеймо, каким ты пожелаешь наградить меня, — сказала я ему. — В свое оправдание я могу сказать только одно — я знала, что детей у нас никогда не будет, и предложение Анны показалось мне даром Господним.

Стив поднялся, руки в карманах, смотрит на меня сверху вниз.

— Должно быть, на тебя умопомрачение нашло… и, честно говоря, я думаю, что ты до сих пор не в своем уме. Это не только чертовски опасный акт, это же настоящее преступление!

— Я знаю, — опустила я голову.

— Повесить на меня ребенка другого мужчины, и даже не твоего!

Я кивнула.

— Бинг… Господи Иисусе, — задохнулся Стив, — а я так гордился им… так любил его… с самого рождения.

— Не вижу причин, по которым ты должен изменить свое отношение к нему. Только потому, что ты не его биологический отец… — пожала я плечами. — Ты же его почти одиннадцать лет любил. Он ведь ничего тебе не сделал. Неужели человек заботится о ребенке только потому, что зачал его?

— Не будь чертовой дурой! — заорал Стив. — Нашла время читать мне свои идиотские философские морали по поводу человеческих взаимоотношений!

— Но, Стив… не хочешь ведь ты сказать, что теперь, когда ты узнал, что Бинг не твой и даже не мой, он стал абсолютно безразличен тебе. Не спорю, разница есть. Это такой для тебя шок и разочарование, и ты можешь немного отдалиться от него, потому что он не плоть от плоти твоей. Но не можешь же ты и вправду перестать любить его. Это же чудовищно!

Стив дико сверкнул в мою сторону глазами, и в них больше не было ни любви, ни обожания, только неприкрытая ненависть и вселенская боль. Мне этого не перенести!

— Ты ненавидишь меня и не доверяешь мне больше, этого и следовало ожидать. Но этого же совсем другое дело. Это имеет отношение ко мне. Ты не можешь отвернуться от Бинга.

— Да ты и вправду из ума выжила, — немного успокоился Стив. — Точно. Мне кажется, ты даже не понимаешь, что натворила. Что теперь люди скажут?

— Им незачем знать.

Он хотел было возразить, открыл рот, но тут же захлопнул его и упал в кресло.

— Господь Вседержитель! У меня все в голове перемешалось.

Я не посмела взять его за руку, но наклонилась вперед, поближе к нему.

— Стив, милый, мне и вправду очень жаль. Ужасно жаль. Но подумай сам, если бы не этот кошмарный случай с Бингом, ты бы никогда ничего не узнал. И все бы было прекрасно. Мы же так здорово жили все эти годы.

— Ты лгала, ты обманывала! — снова сверкнул он глазами. — Да, надо признать, у тебя это здорово получалось, как у прирожденной преступницы.

— Стив, я не собиралась совершать преступление.

— Много кто не собирается совершать преступление, а потом совершает и попадает на виселицу.

— Тогда повесь меня. — Я словно провалилась в море отчаяния, из которого еще долго не могла выплыть.

— Ты не имела никакого права… — начал он.

— Ты уже говорил это, — прервала я его. — Я прекрасно знаю, что не имела никакого права. Может, я и преступница, и чертова лживая стерва, но я хочу, чтобы ты понял две вещи. У меня были добрые намерения. Ты так мечтал о сыне, и мне хотелось сделать тебя счастливым. Я тоже хотела ребенка. И когда мне подвернулась Анна, мне не удалось устоять перед искушением.

— Ни одна женщина в здравом уме и твердой памяти не поддастся искушению претворить в жизнь такой отвратительный план.

— Какой же он отвратительный? Десять лет ты был счастлив с Бингом. И я тоже.