Игра в классики на незнакомых планетах - Ина Голдин

– Сколько можно? – спрашивала Шивон.

– Если б ты полгода патрулировала гарлемскую констелляцию, – говорили ей. – Если б ты летала на Берту во время заварушки. Если б ты вывозила раненых с Леи…

Одним словом – пусть ребята расслабятся.

Она думала, ее пошлют в один из огромных дрейфующих «приютов» ордена Гагарина, а оказалась на небольшом «Пежо», из тех, что могут припарковаться на обломке астероида. Команды было – человек пятнадцать, не считая роботов. Шивон привыкла к легкому запаху одиночества, навечно впитавшемуся в стенки родного «Гринберга». Но здесь он чувствовался куда сильнее, смешиваясь с какой-то затхлостью, безнадежностью. Рассказывали, что в гагаринцы идут одни неудачники. Кто по доброй воле подастся в самый бедный орден Галактики, чтобы без страховки бросаться туда, где горячо? У нее-то выхода не было, по новым нормам МЛЦ для первой категории необходим хоть один волонтерский полет. Вот только зачем этим лингвист на борту – доктор Шивон Ни Леоч не могла взять в толк. Оборудования для исследований гагаринцы не везли. С местным населением они чаще всего общались сами, куда бы их ни заносило, охотно ломая языки и традукторы о речь аборигенов. Шивон с некоторой обидой понимала, что инопланетян такое общение устраивает и что третий, влезь он в их разговор, вызвал бы только отторжение. Шивон брала в баре эспрессо, отрешалась от бьющей по ушам музыки и тосковала по «Гринбергу».

* * *

Однако на Сельве «Гринберг» не допустили бы. К чему лингвисты тем, кто не желает общаться?

Вызов поступил от полулегальной кучки зимовщиков, которые искали там совместимое топливо. Планета Сельве не принадлежала к Межпланетному соглашению и не числилась в списках Галасоюза. Разумная жизнь там вроде бы нашлась, но себя не проявляла и исследователям не показывалась. На жаргоне МЛЦ Сельве называлась бесконтактной. Наткнувшись на такую планету, с нее просто вывозили все, что стоило вывезти, и больше не возвращались. На зимовщиков напал какой-то вирус, на первый взгляд – обыкновенный земной грипп, но так далеко от дома – кто знает?

– Конечно, у пятнадцатого галактического руки отсохнут послать им неотложку! – просигналил шестью конечностями биолог-вентиец.

– Во-первых, мы к ним ближе, чем пятнадцатый, – сказал Старший брат. – Формально. А во-вторых, кроме нас туда никто не полетит. Кому они нужны, нелегалы-то?

Вентиец выкрутил неприличное слово.

Старшего брата звали Любен Корда, был он высокий, сутулый и перманентно хмурый. Его побаивались; русские тихонько напевали «Любен, братцы, Любен», стоило ему появиться поблизости. Шивон на всякий случай обходила его стороной. Корда носил у пояса синтезатор кислорода, к которому время от времени прикладывался. Говорили – это оттого, что Старший успел надышаться гадостью, которой на Лее травили повстанцев.

* * *

У зимовщиков, поголовно землян – раньше сказали бы «латиносов», – обнаружился ОРВИ. Единственный вирус, с которым медицина так и не справилась. Гагаринцы накачали их всем, что нашлось, и объявили карантин. Нечего выносить заразу в пространство, даже если это всего лишь насморк. Те послушно лечились, но от гагаринцев держались на расстоянии. Не полиция – но мало ли…

* * *

Казалось, что планету слепил ребенок – талантливый ребенок, чью работу – с ровно скатанными узкими полосками рек, тонкими стенками кратеров, причудливо ветвящейся флорой – обязательно выставят на видное место в классе. И там она будет стоять, пока дети не уронят ее, не сомнут или сама по себе она не расплавится на солнце. Не исчезнет.

Сельве тоже оставалось недолго.

* * *

О конце света рассказали зимовщики.

Миро Вальдес, прораб честной компании, связался со Старшим братом по личному каналу. Поговорив с ним, Корда долго молчал. Потом сказал:

– Докопались.

Бригада Вальдеса не первая прилетала на Сельве за топливом. До нее были и другие – и с Земли, и с Берты, и с Леи. Кто-то перестарался, или планета просто не выдержала такой активной охоты за ресурсами. Исследователи фирмы, на которую работали зимовщики, давно уже тревожились. Тут и там активизировались микровулканы, землю потрясывало. Отослав пробы почвы в фирму, исследователи получили короткий ответ: «Сматывайтесь. Пока не поздно». Выходило, что изнутри планета клокочет и скоро негодование ее выплеснется наружу. И сожжет лавой все живое – по меньшей мере в этом полушарии. Прораб сообщил об этом, а потом помялся и сказал, что у них барахлит панель управления, они, конечно, чинят, но если вдруг…

* * *

Теперь улететь гагаринцы не могли: если у зимовщиков не заладится с пультом, их придется эвакуировать. И они оставались на Сельве, а та тряслась и время от времени плевалась лавой.

Шивон ничего бы не узнала, если бы с зимовщиками вдруг не оборвалась связь и Корда не отправил ее вместе с братом Юрием узнать, не случился ли уже с ними конец света. Брат был техником с Венты. Вентийцы разговаривают, двигая и удлиняя конечности, и землянам неудобно называть их – не станешь же, в самом деле, всякий раз складывать фигуру из пальцев. Те, у кого не было удобопроизносимых имен – или не имелось имен вообще, – на кораблях гагаринцев неизбежно становились Юриями.

Оказалось, что головная панель отказала вовсе, потому и вырубилась связь. Ничего, у них уже такое случалось, не первый год летают. Починят. Вальдес с явной неохотой предложил им «по кружечке» – только потому, что не предложить было против всех космических законов. Но с номиззы и компании его понесло.

– Планета-то, – сказал брат Юрий.

– Знаю, – выплюнул Вальдес. – Ah, caray! Только нашли хорошее место, думал – в кои-то веки нормально подзаработаем…

Он рассказывал про бедный городок где-то на земной Кубе; и как все в городке считали его пропащим, а он не пропал, потому что никогда не стеснялся возить то, не знаю что, туда, не знаю куда. Шивон слушала: гагаринцев часто принимали за священников, а прораб, похоже, принял ее за гагаринку. С Сельве, говорил прораб, им еще повезло; на других планетах они б все оборудование обломали, пока искали, а тут зелененькие им сами показали места…

С Шивон слетел хмель.

– Какие… зелененькие, сеньор Вальдес?

– Миро, – пробормотал тот. – Зови меня Миро, док… Зелененькие… да. Здешние. Я зову ее Пилар. Хорошая девочка, Пилар. Была у меня на этом… астероиде, как его…

* * *

В трезвом виде Вальдес все отрицал. Какие зелененькие, какая Пилар. Естественно; как только о контакте узнают, Сельве заинтересуется Ведомство дальнолета, и ее уже нельзя будет доить. Шивон схватила его за рукав, развернула к себе, стала умолять. Сельве не сегодня завтра отправится в тартарары; а она, Шивон, не космическая полиция, и все, что она просит, – возможности сказать им несколько слов. И конечно, Вальдес не пожалеет, если отведет ее к сельвенцам. В конце концов тот поддался на уговоры и на несколько сотен гала, которые Шивон ему сунула. Взял вездеход и вывез ее за пределы зоны.