Миланский вокзал - Якопо Де Микелис

Санто Сеполькро в самом центре квартала Брера. На стене висел лишь подготовительный эскиз к «Танцовщице» Дега, оригинал. Лаура видела картину в Музее Орсе в детстве, во время поездки в Париж вместе с родителями, и влюбилась в нее, поэтому ее отец на день рождения подарил ей этот замечательный рисунок углем, который он сумел заполучить, конечно лишь потратив целое состояние. В течение нескольких лет Лаура занималась балетом, будучи маленькой девочкой. Ей это нравилось, и у нее хорошо получалось – ее учитель постоянно говорил ей, что она очень талантлива, приводя в восторг ее мать, которая уже видела Лауру звездой «Ла Скала». Но это не принесло ей пользы. Танцы вызывали у нее слишком сильные переживания, а эмоции опасны, их нужно было держать под контролем. В конце концов она поняла, что ей придется отказаться от балета.

Закинув на плечи сумку с книгами и остальными вещами, Лаура вышла из комнаты и спустилась по винтовой лестнице в жилую часть роскошной двухэтажной квартиры. В просторной гостиной, которую ее мать недавно в десятый раз переделала вместе со своим доверенным архитектором и лучшим другом, превратив ее в сборник последних тенденций гиперминималистического дизайна, изысканного настолько, насколько хотелось, но холодного, как воздух морга, – никого не было. Лаура вздохнула с облегчением и неслышными шагами направилась к входной двери.

– Лаура! Лаура, это ты?

Голос матери, отличающийся ярко выраженным французским акцентом, несмотря на то что она жила в Италии уже более двадцати лет, исходил из кухни. Лаура не представляла, что она там делает. Соланж Мерсье в Кордеро за всю свою жизнь не сварила ни одного яйца, а завтрак в постель ей приносила горничная-филиппинка. То, что она находилась там, несмотря на то что было только девять утра, – это не просто так. Хотя Лаура не могла видеть маму, ей было нетрудно представить ее, стоящую у столешницы из черного африканского мрамора, с бокалом в руке и бутылкой вина на столе. Соланж пила, в последнее время все больше и больше. Она делала это втайне от мужа и была убеждена, что даже Лаура ничего не подозревает. Но та знала об этом, как и о том, что это не единственное, чем мать занималась за спиной отца.

– Что ты хочешь, мама? Я ухожу – опаздываю на занятия! – крикнула она, чтобы ее было слышно повсюду, а рука легла на дверную ручку.

– Ты вернешься к обеду? Мне что-нибудь приготовить?

– Нет, сейчас я иду в университет, а после обеда начинаю волонтерствовать. Я вернусь ближе к вечеру; надеюсь, не опоздаю на ужин.

Нет ответа. Лаура уже собиралась открыть дверь, когда на пороге гостиной появилась Соланж. Прислонившись к косяку со сложенными руками, она нахмурилась, а ее губы изогнулись в гримасе неодобрения.

В свои сорок четыре года мать все еще была хороша. Но Лаура уже могла различить первые, пока практически незаметные трещины, расколовшие ее полированную красоту. Тонкие морщинки вокруг глаз, которые больше не мог скрыть макияж, легкая припухлость, начавшая изменять черты ее лица, едва заметная тяжесть в бедрах… Скоро все это попросит скальпеля.

Поскольку Соланж смотрела на нее, ничего не говоря, Лаура выпалила:

– Что?

– Я волнуюсь, Лаура. Чем больше я думаю об этом, тем меньше мне это нравится. Это не то, что тебе нужно.

– О, мама, мы уже говорили об этом. Извини, но я приняла решение. Мне нужен этот опыт, это очень важно!

– Ты не понимаешь! Вокзал – плохое место; ты что, газет не читаешь? Ты окажешься среди наркоманов, проституток и преступников. Это может быть опасно, и что тогда подумают люди? Если хочешь, есть волонтеры из «Ротари-коуба», я изучила их программы и…

– При всем моем уважении, организация благотворительных вечеров и наполнение коробок едой и одеждой для отправки в Африку – это не то, о чем я мечтала. Я хочу сделать что-то конкретное, реальное. И о чем подумают твои подруги, прости меня, мне абсолютно все равно.

Выражение лица Соланж, настолько обиженное и разочарованное, что граничило с отвращением, стало для Лауры чем-то очень знакомым за эти годы. Ее мать не одобряла практически каждый ее выбор в жизни с тех пор, как она смогла его сделать: от манеры одеваться до дружеских отношений, от решения отказаться от танцев и решения не посещать бал дебютанток до идеи поступить в медицинскую школу, которую ее отец воспринял с энтузиазмом – возможно, потому, что в глубине души надеялся, что это станет прелюдией к ее будущей работе в компании, тогда как Соланж считала ее неженской.

И все же Лаура была поражена тем, как они с матерью могли так отдалиться друг от друга, как пропасть непонимания пролегла между ними так глубоко, что сделала их двумя чужими людьми. Даже хуже – практически врагами.

Соланж собиралась уйти, но замерла и спросила безразличным тоном:

– Что, если у тебя будет один из твоих приступов? Ты думала об этом?

Лаура склонила голову и сжала ручку двери так сильно, что побелели костяшки пальцев. Это был удар ниже пояса, и мать даже отдаленно не подозревала, насколько точно он был нанесен. Думала ли она об этом? Да, думала. Она не спала целыми ночами в мыслях об этом.

Стараясь контролировать дрожь в голосе, Лаура только и сказала:

– Этого не случится.

Затем она вышла, хлопнув дверью.

* * *

Комиссар Далмассо вспотел. Больше, чем обычно. Потела голова; пот стекал по лысине, румяным щекам, по лбу, пробирался между складками на щуплой шее и образовывал большие влажные пятна на рубашке.

Он собирался поговорить о показателях последней статистики, предоставленной Главным управлением полиции, относительно преступлений, совершенных в районе Центрального вокзала в первые три месяца года. Бюрократы на самом верху очень любили статистику и постоянно ее публиковали. В полиции были люди, которые проводили больше времени за подсчетом цифр и попытками подстроить их под свои нужды, чем за розыском преступников. Статистические данные – это наличные деньги, которые можно потратить на политическом уровне. Одни карьеры были на них построены, другие по их вине потерпели крушение.

В этом случае цифры были беспощадны: 53 обвинения в торговле наркотиками, 24 – в занятии проституцией, 42 грабежа и карманных кражи, 61 ограбление, 38 нападений с нанесением телесных повреждений, 5 смертей от передозировки, 4 изнасилования и 2 убийства. Общий рост преступности в сравнении с тем же кварталом предыдущего года составил 17 процентов. Цифры говорили сами за себя, указывая на неконтролируемость ситуации.

– Вы наверняка читали газеты за последние несколько дней, – сказал