Самозванец - Теодор Мундт

За два года пребывания в Нидерландах, куда был двинут его полк, Биндер заработал больше сотни дукатов разными каллиграфическими работами; но эти деньги он не употребил на улучшение своей жизни, а почти целиком отправил престарелым родителям.

Во время возвращения в Вену он схватил какую-то глазную болезнь, вследствие чего врач запретил ему заниматься письменными работами, и Биндера снова вернули из канцелярии в полк.

Сменившись, Гаусвальд продолжал бродить по двору. Он ждал, что его вот-вот позовут к Зибнеру, но его надежда оказалась тщетной. Промерзнув, он пошел в караулку, но сел там у окна, поглядывая в сторону дома вахмистра.

Вскоре стало темнеть, и, когда совсем наступила ночь, Теодор увидал, что Неттхен выходит из дверей отцовского дома. Гаусвальд сейчас же оделся и выбежал во двор, рассчитывая проводить Неттхен хоть часть пути; но она уже избрала себе других проводников: отца и мать, которые шли по обе стороны ее.

Гаусвальд издали следовал за ними. Когда они дошли до первых домов предместья, Неттхен поцеловала отца, и Зибнер повернул домой; Неттхен с матерью пошли дальше.

– Куда? – грубо спросил вахмистр Гаусвальда.

– Я позволил себе погулять немножко.

– Сами вы не можете позволить себе это, а я позволения не даю. Ну, живо. Направо кругом марш.

Гаусвальд подчинился приказанию и пошел обратно рядом с Зибнером.

– Если бы вы позволили мне прогуляться, – сказал Гаусвальд, – то я воспользовался бы этим разрешением только для того, чтобы проводить вашу уважаемую супругу. Ведь в здешней местности так пустынно… Уже бывали случаи…

– Есть у вас табак с собой? – перебил его Зибнер. – Ну хотя бы на одну трубку?

– Искренне сожалею, что не имею возможности услужить вам, но, если позволите, я сейчас же сбегаю в ближайшую лавочку за хорошим табаком…

– Я тоже очень сожалею…

– Но ведь я могу сходить…

– Прошу правильно понять мою просьбу, – резко оборвал его вахмистр, – инструкция обязывает меня разузнавать, нет ли у солдата, состоящего в дозоре при пороховой башне, табака, так как курение здесь строжайше запрещено. Если бы я нашел у вас табак, то должен был бы немедленно арестовать вас и отправить в казармы для примерного наказания.

– И это пришло вам в голову в тот момент, когда я предложил проводить вашу жену?

– Да, – буркнул Зибнер, – простой гренадер, даже не ефрейтор, осмеливается навязываться в провожатые к жене своего вахмистра. Вы оскорбили меня этим. На военной службе приходится особенно считаться с чином и рангом. Постарайтесь заняться изучением инструкций, которые вы, очевидно, плохо знаете. Ступайте, и чтобы я больше не слыхал о вас.

Зибнер резко отвернулся и направился к себе домой.

– Однако, старичок, зачем же так уж невежливо? – крикнул ему вслед обиженный студент.

Зибнер обернулся и сердито погрозил ему палкой:

– Я тебе не старичок, а вахмистр. Эй, гренадер, забываться вздумал! Молокосос!.. Держи язык за зубами, а то я разделаюсь с тобой по-свойски.

– Что случилось? – спросил капрал, выскочивший на крик из караулки.

– Ничего особенного, – буркнул Зибнер, – я просто намылил голову вашему гренадеру; он осмелился без моего разрешения выйти за ворота.

– В качестве начальника дозора я позволил ему это, – ответил капрал.

Это заявление не имело ничего общего с истиной и показывало, насколько бывший студент был в приятельских отношениях со своим ближайшим начальником.

Вахмистр подошел к капралу и сказал ему насмешливым тоном:

– Милейший Ниммерфоль. Прошло два года с тех пор, как вы были здесь в последний раз. В течение этого времени многое переменилось. Теперь начальник дозора уже не имеет прежних широких полномочий. Почитайте-ка последние инструкции, они вывешены в караульной комнате. Унтер-офицер не имеет права давать кому-либо из находящихся в дозоре нижних чинов разрешение удаляться за пределы пороховой башни. Такое разрешение дается только вахмистром, который обязан в каждом отдельном случае расспросить, куда и зачем собирается уйти нижний чин. Разрешение может быть дано только в случае особенной и настоятельной необходимости.

– Благодарю вас за разъяснение: мне не было известно об этих изменениях.

Во время разговора в ворота вошли еще два солдата, у которых под мышками было по пакету. Судя по мундиру, они тоже были гренадерами, но отсутствие патронташа и ружья доказывало, что они не были в наряде.

Не обращая внимания на пришедших, Зибнер продолжал:

– А знаете ли вы, кто виноват в этих переменах? Я расскажу вам это вкратце. Был, знаете ли, такой капрал – его звали Ниммерфоль, – который забыл об обязанностях службы и позволил одному из своих людей вскочить на призрачную черную карету, ехавшую за пределами района компетенции дозора. Легкомысленный солдат, совершивший это путешествие из суетного любопытства, сгинул бесследно с тех пор, а капрал Ниммерфоль был разжалован в рядовые, и ему стоило больших трудов вновь заслужить нашивки. С тех пор было отдано распоряжение, чтобы высший надзор за присланными в наряд солдатами лежал на мне. Да, дружище Ниммерфоль, легкомысленным разрешением, данным вами рядовому Плацлю, вы расширили круг моих полномочий и сузили круг своих собственных.

– А, так это произошло здесь? – спросил один из новоприбывших гренадеров. – Значит, здесь разыгралось это таинственное приключение, о котором вы нам так часто рассказывали?

– Да, милейший Лахнер, – ответил Ниммерфоль. – Несчастный исход этой шутки наделал мне много тревог и огорчений.

– И вы называете это шуткой! – загремел Зибнер. – Да разве с чертями, колдунами и привидениями шутят?

Лахнер расхохотался прямо в лицо старому вахмистру и сказал:

– Как можно верить в такие глупости? Вот уж нашему брату, военному, ничего бояться не полагается… Да и к чему сатана начнет разъезжать в карете, когда он и без того может невидимо переноситься, куда ему угодно? Стыдно быть таким суеверным.

– Это еще что за нахал? – спросил Зибнер.

– Отличный товарищ и образованнейший человек, который умнее любого, кичащегося плюмажем на шляпе.

– И это говорит унтер-офицер о простом рядовом? Ниммерфоль, вы совсем сошли с ума. Тем более вы же сами видели черную карету и знаете, что Плацль исчез.

– Это очень загадочно, но сверхъестественного тут ничего нет.

– Так. Ну а если я вам скажу, что в последнее время карета опять стала ездить?

– Тогда я объявляю вам, что сам проверю опыт Плацля, – вмешался Лахнер.

– Что же, – буркнул Зибнер, – для этого вы достаточно безрассудны. Я говорю вам совершенно серьезно, что с некоторого времени черная карета опять стала ездить в полночь, но уже не по пятницам, как прежде, а каждую ночь. Да, настало, видно, царство нечистого… Впрочем, не буду навязывать вам свои взгляды, а скажу только вот что: я не допущу, чтобы погиб еще и другой человек. И хотя вы не принадлежите к дозору пороховой башни, но я уж возьму на себя ответственность и арестую вас.