Секреты - Даниэла Стил

— Помилуй, Сэнди, ты же только вчера вечером попала подарест! Тебе на это наплевать?

— Мне просто надо ненадолго кое с кем увидеться.

Билл сделал два быстрых шага поперек маленькой кухни исхватил Сэнди за руку.

— Не корми меня больше этими байками. Я отправляю тебяв больницу сейчас же. Сейчас же! Ты можешь меня навсегда бросить, но я непозволю, чтобы ты продолжала так жить, пока не превысишь дозу в каком-нибудьвонючем притоне или кто-нибудь не пырнет тебя ножом. Ты меня слышишь?

Она расплакалась — от ощущения вины, от плохогосамочувствия, от любви к Биллу и ужасной тяги к наркотику. Билл тоже плакал,потом обнял Сэнди и, рыдая, задал себе вопрос, куда делась та девочка, которуюон любил.

— Прости, Билли… Прости меня… Никто его так прежде неназывал, сердце у него разрывалось — ему так хотелось спасти ее.

— Пожалуйста, детка… Я буду сидеть с тобой целыми днямив больнице. Мы будем следовать всем рекомендациям врачей…

Но Сэнди только покачала головой. По ее щекам текли слезы.

— Яне могу…

— Почему?

— Я недостаточно сильная, — прошептала она.

Билл крепче прижал ее к себе. Сэнди страшно похудела: у нееостались кожа да кости, но Билл чувствовал, что в глубине души все еще любитее.

— Ничего. Зато у меня сил хватит на нас двоих.

— Не надо…

Сэнди медленно отстранилась от него, на ее щеках были и ее,и его слезы. Она бледной, дрожащей рукой пригладила ему волосы.

— ..Я должна сделать это сама… Когда буду готова…

— Но когда это будет?

— Не знаю… не сейчас… У Билла сжалось сердце. Он словнонаблюдал ее смерть.

— Я больше не могу ждать, Сэнди… Билл никогда ни о чемв своей жизни так не сожалел, но понимал, что помочь ей не может.

— Я знаю… я знаю…

Она кивнула, а затем поднялась на цыпочки и поцеловала его вгубы. В момент, когда Сэнди поворачивалась, Билл заметил, что у нее на пальцеуже нет обручального кольца, и догадался, что она, наверное, его продала. Сэндиеще мгновение стояла и смотрела на мужа. Сзади него тихонько скулил Берни,словно чувствуя настроение хозяина. Потом Сэнди ушла, и на этот раз Билл ее неостанавливал. Он знал, что это бесполезно. Он ничего не мог поделать. Ничего.Стерев со щек слезы и подавив их новую подступавшую волну, он пошел чиститьзубы, вспоминая, как было когда-то… какой она была симпатичной… какая у нихбыла любовь… Они до свадьбы встречались всего два года; с тех пор, казалось,прошла целая вечность… Вечность, проведенная в сущем аду с женщиной, которую онкогда-то любил, да и сейчас еще любит, хотя она давно ушла. Женщина, арестованнаянакануне вечером за проституцию, больше не была ему знакома… больше не была…

Дом в Пасадене был длинным, крытым черепицей, L-образным, скаминами в двух его концах. Перед фасадом аккуратными рядами были высаженыкусты роз, большая зеленая лужайка простиралась от дома до прямоугольногобассейна, полного шумной детворы. Все это были подростки, они перебрасывалисьволейбольным мячом, шутками, дружескими колкостями и совершенно не обращаливнимания на лежавшую у края бассейна великолепно сложенную женщину в черномбикини. Она загорала на утреннем солнце и, казалось, забыла обо всем на свете.Ее светлая кожа была густо намазана маслом для загара, лицо прикрывала большаясоломенная шляпа; рядом с шезлонгом высилась стопка полотенец. Грудь загоравшейедва помещалась в лифчике бикини, ниже тонкая талия переходила в чувственноокруглые бедра и стройные ноги. У нее была фигура королевы красоты, как и почтидвадцать лет назад, когда она приехала из Буффало. Джейн Адаме было тридцатьдевять лет, но на ее теле почти не отразилось рождение трех детей.

Она приоткрыла один глаз, большой и голубой, посмотрела, всели в порядке с детьми, а затем снова погрузилась в дремоту. На Джейн не былоникаких украшений, кроме узкого золотого обручального кольца и простых золотыхсерег в форме обручей, однако дом имел явно богатый вид, в гараже стояли«Мерседес-универсал», ее машина, и «Вольво» — для домработницы и детей. МужДжейн уехал на работу на своем «мерсе»-седане. Свидетельством зажиточности были бассейн — большой, даже по стандартам Пасадены.

— Эй!.. Ловите!..

Мяч вылетел из бассейна и упал рядом с шезлонгом. Джейнпочти с детской грацией вскочила и, поправляя одной рукой верх купальника,бросилась к мячу. Молодежь в бассейне, как обычно, загляделась на нее, кнеудовольствию ее сына. Джейсона всегда раздражало, когда его друзья глазели намать так, словно она была их ровесницей. К счастью, большую часть времени наней было достаточное количество одежды. Джейн не увлекалась глубокими декольтеили разрезами на платьях. Как правило, она одевалась довольно скромно — носилатрадиционные оксфордские блузки, скромные юбки и легкие босоножки. Похоже, онанедостаточно ценила свою внешность. Джейн была симпатичной женщиной с милымлицом и теплой улыбкой, которую всем дарила. Волосы у нее были рыжие, глаза —большие, голубые и невинные.

Она отбросила мяч обратно ребятам и крикнула им:

— Ленч есть будете?

Но подростки снова увлеклись игрой. Она всегда делала дляних массу сандвичей и держала в холодильнике запас газировки и мороженого, Завосемнадцать лет материнского стажа Джейн изучила, что дети любят больше всего.Теперь Джейсон осенью должен был поступить в колледж Санта-Барбары, а обе дочки— продолжать учебу в старших классах средней школы. Старшая из них, Александра,усиленно выпрашивала себе собственную машину. Она заявляла, что «Вольво» —слишком большая и старомодная, а ей нужно что-то более спортивное, вродеавтомобиля, который отец подарил месяц назад на восемнадцатилетие Джейсону. Всентябре он поедет в Санта-Барбару на «Триумфе». Александра считала, что ей бытакая машина тоже подошла.

Джейн улыбнулась про себя и снова вытянулась в шезлонге.Типичные для подростков желания, но как это далеко от ее собственной юности,проведенной в Буффало. Когда она училась в старших классах, то чуть ли незамерзала, пока добиралась до школы. Потом, в шестнадцать лет, она на свойстрах и риск уехала в Нью-Йорк, работала там, пока не собрала денег на дорогудо Лос-Анджелеса. Лос-Анджелес… Голливуд… земля ее мечты… здесь она завоеваласвою первую корону на конкурсе красоты. Тогда ей было семнадцать… затемработала манекенщицей… официанткой… наконец, получила маленькую роль в фильмеужасов. Свои «вопли» она довела до совершенства и считала, что вполне удачноначала карьеру, когда познакомилась с Джеком Адамсом. Ей было толькодевятнадцать, она в него по уши влюбилась.

Двадцатитрехлетний Джек был типичным американцем. Он окончилСтэнфордский университет и работал в брокерской фирме отца. Джейн до тоговремени не встречала столь красивого, со сложившимися взглядами мужчины. Начетвертом свидании он пригласил ее к себе домой и познакомил с родителями,предварительно проинструктировав, что надеть, что говорить и как себя вести. Уних был чудный кирпичный дом в районе Апельсиновой рощи. Джейн благоговелаперед ними и перед Джеком, таким взрослым, зрелым и великолепным в постели.Джек был воплощением покладистости, пока не стал требовать от Джейн отказатьсяот актерской карьеры. Но карьера актрисы всегда была тем, о чем она мечтала;Джейн знала, что со временем получит действительно стоящую роль и справится сней. Но Джек не хотел об этом и слышать. Он ненавидел ее образ жизни, друзей,фильмы, в которых она снималась, терпеть не мог все, чем она занималась.Правда, отношение к тому, как она занималась с ним любовью, было совершеннодругим. Когда Джек укладывал голову между ее ног, в гнездышко из золотистыхкудряшек, которым она так щедро с ним делилась, то понимал, что никогда ее небросит, что бы ни говорили его родители. Они считали Джейн бродяжкой, матьДжека даже один раз назвала ее шлюхой. Но Джек все равно не расстался с ней —зато заставил ее отказаться от своих мечтаний. Из-за него она забыла о всякойосторожности: ей не было и двадцати одного года, когда она оказалась вположении. И, этим все кончилось. Джек не позволил бы ей сделать аборт. Хотяона и разузнала адрес специалиста по абортам в Тихуане, но тут же все, рыдая,рассказала Джеку. Он немедленно сделал ей предложение, и две недели спустя ониобвенчались в небольшой церкви неподалеку от дома его родителей.