Мальчик, который рисовал кошек, и другие истории о вещах странных и примечательных - Лафкадио Хирн

Мусо ответил ему:

– Я глубоко признателен вам за добрые намерения и щедрое гостеприимство. Но мне жаль, что вы не сказали мне о смерти вашего отца, когда я пришел. Конечно, я устал, но не настолько, чтобы не выполнить обязанности, возлагаемые на меня саном священника. Если бы вы мне сообщили, я мог бы совершить службу и перед вашим уходом. Но поскольку все вышло так, а не иначе, то совершение обрядов состоится после того, как вы уйдете и я останусь с телом до утра. Я не знаю, что вы имеете в виду, когда говорите, что оставаться здесь ночью опасно. Я не боюсь ни призраков, ни демонов, поэтому, пожалуйста, не беспокойтесь обо мне.

Молодого человека, похоже, обрадовали эти уверения, и он подобающими к случаю словами выразил свою признательность. Затем другие члены семьи и люди, собравшиеся в соседней комнате, тоже зашли поблагодарить его. После этого хозяин дома сказал:

– Теперь, святой отец, мы должны попрощаться и оставить вас в одиночестве. По законам нашей деревни никто из нас не может оставаться здесь после полуночи. Мы просим вас, святой отец, позаботиться о себе самостоятельно, поскольку мы не можем этого сделать. И если вам случится увидеть или услышать нечто странное в наше отсутствие, пожалуйста, сообщите нам об этом, когда мы вернемся утром.

Затем все оставили дом, кроме монаха, который отправился в комнату, где лежало тело покойного. Подле мертвого тела были расставлены обычные жертвы и горела традиционная буддийская лампа – томио. Монах совершил заупокойную службу и исполнил обряд погребения, после чего вошел в состояние медитации. В медитации он провел несколько безмолвных часов, и ни один посторонний звук не нарушил покой деревни. Но когда ночь вступила в самую глухую свою пору, в дом вошел Призрак – огромный, но лишенный формы. В то же мгновение Мусо ощутил, что не может ни заговорить, ни пошевелить рукой. Он видел, как Призрак, будто руками, поднимает тело и пожирает его – пожирает быстрее, чем кошка поедает мышь, – начиная с головы, съедает все: волосы, кости и даже саван. Затем чудовище, покончив с телом, оборачивается к жертвоприношениям и поедает их. После этого Призрак исчез так же загадочно, как и появился.

Когда на следующее утро деревенские жители вернулись, монах встретил их на пороге дома старосты. Все по очереди поздоровались с ним, но, войдя внутрь и осмотрев дом, нимало не удивились исчезновению тела и жертвоприношений. Лишь хозяин дома сказал Мусо:

– Святой отец, вы, верно, видели нечто неприятное ночью: мы все очень беспокоились о вас. Но теперь рады видеть вас живым и невредимым. Мы бы остались с вами, но это было невозможно. Обычай нашей деревни, как я говорил вам вчера вечером, обязывает нас покидать ее, если кто-нибудь из жителей умирает, и оставлять тело в одиночестве. Если мы когда-нибудь его нарушим, нас будут ожидать большие несчастья. Мы уходим, а когда возвращаемся, видим, что мертвое тело и все жертвоприношения исчезают. Может быть, вам ведома причина этого?

Тогда Мусо рассказал о лишенном формы ужасном Призраке, который вошел в комнату, пожрал сначала мертвое тело, а затем и жертвоприношения. Никто, казалось, не был поражен его рассказом, а хозяин дома заметил:

– То, о чем вы рассказали нам, святой отец, согласуется с тем, что говорится с древних времен.

Тогда Мусо спросил:

– А разве священник, который живет на холме, не справляет погребальные службы для ваших умерших?

– Какой священник? – спросил молодой человек.

– Тот самый, который вчера вечером направил меня в деревню, – отвечал Мусо. – Я просился переночевать в его хижине, но он отказался принять меня и показал, как добраться до вас.

Слушатели удивленно переглянулись, повисла пауза, а затем хозяин дома сказал:

– Святой отец, на холме нет никакой хижины, и там не живет священник. Уже много поколений в окрестностях нет священника.

Мусо ничего не сказал по этому поводу, а добрые люди подумали, что от встречи с гоблином у монаха помутился разум. Попрощавшись с хозяевами и получив все необходимые сведения о том, как ему идти дальше, Мусо решил вновь посетить ту хижину на холме, чтобы убедиться, не обманулся ли он на самом деле.

Он без труда обнаружил хижину на прежнем месте, и на этот раз ее престарелый обитатель пригласил путника к себе. Едва он вошел внутрь, отшельник пал перед ним ниц и воскликнул:

– О! Мне так стыдно! Мне очень стыдно! Мне ужасно стыдно!

– Вы не должны стыдиться, что отказали мне в ночлеге, – отвечал Мусо. – Вы направили меня в деревню, где меня очень хорошо встретили, и я благодарен вам за эту услугу.

– Я не могу дать убежище человеку, – отвечал отшельник, – и стыжусь я не потому, что вам отказал, а потому, что вы видели меня в моем истинном обличье. Это я на ваших глазах поедал труп и жертвоприношения минувшей ночью. Знайте, господин, что я дзикининки – демон, поедающий человеческую плоть. Сжальтесь надо мной и разрешите поведать о тайном грехе, из-за которого я был ввергнут в это состояние. Много-много лет назад я исполнял обязанности священника в этом пустынном краю. На много миль в округе не было другого священника, кроме меня. В те времена тела умерших со всей округи приносили сюда – часто издалека, – чтобы я мог исполнить погребальную службу. Но я совершал обряды и службы только корысти ради. Я думал лишь о еде и одеждах, которые моя священная служба давала возможность заполучить. И когда я пережил новое рождение, то по причине своего неблагочестивого эгоизма я преобразился в дзикининки. С этих пор я должен был питаться трупами людей, которые умирали в округе: каждого я обязан был пожирать так, как вы могли видеть прошлой ночью. И вот теперь, досточтимый господин, я прошу вас совершить моление сэгаки, чтобы я поскорее смог освободиться от этого ужасного существования.

Едва только отшельник произнес последние слова, он исчез, и хижина его также исчезла вместе с ним. А Мусо обнаружил, что стоит на коленях в высокой траве и нет ни одной живой души вокруг. Взгляд его уперся в древнюю, поросшую мхом могилу, надгробный камень которой имеет форму горин-но-иси – то есть пяти лежащих друг на друге частей различной формы, символизирующих пять мистических элементов: эфир, воздух, огонь, воду и землю. Скорее всего, это и была могила священника.

Дорогу Акасака, в Токио, с двух сторон сжимает откос под названием Кии-но-куни-но-дзака, что означает «откос провинции Кии». Я не знаю, почему он называется откосом провинции Кии. С одной стороны он упирается в древний ров – очень широкий и глубокий, от которого вверх тянутся густые тенистые заросли; наверху их сменяют сады. С другой стороны дорогу теснит длинная высокая стена императорского дворца. До тех пор пока не пришла эра уличных фонарей, место это с наступлением темноты всегда было пустынно. Припозднившиеся пешеходы предпочитали сделать крюк в несколько миль, лишь бы не идти по этой дороге после заката.

Все потому, что здесь можно было встретить мудзину – барсука-оборотня, который, как известно, может принять человеческое обличье.