Черная сакура - Колин О'Салливан

в тот день? В тот последний день. Где были мои женщины в тот день? Мои женщины? Мои! Слышите меня? Уши разболелись. А потом веки, отяжелевшие веки, смыкаются над выпученными, усталыми глазами.

7

Тинк и Танк любят строить планы. Идут по мокрым улицам в школу и размышляют. Размышляют — лбы наморщены, губы поджаты, карикатурная сосредоточенность — ибо этого потребовала Тинк, и совсем не торопятся, ибо с каждым разом улицы размыты еще сильнее, все в рытвинах, путь по ним долог и утомителен. Как размышления.

Прошлым вечером Тинк смотрела у себя в телефоне картинки с феей Тинкер-Белл[9], и хотя связь совсем неустойчивая — картинки то и дело мигают и искажаются, словно отражают, как рушится их собственная надломленная жизнь, — она решила, что на один день этот образ сгодится. Тинкер-Белл была мультяшной героиней, а Сиори помнит, как смотрела анимационные фильмы в далеком детстве, когда еще только училась ходить: взбалмошная фея Тинкер-Белл порхала в воздухе и чинила медную посуду, а в случае опасности созывала других фей. Сексуальности ей добавлял откровенный светло-зеленый наряд и блондинистые волосы, которые нравились Сиори. Значит, сегодняшнее прозвище будет Тинк, в ее честь, звучит мило, но при этом резко. А у ее подруги? Других сказочных фей они не вспомнили, поэтому Сиори стала Танк, по созвучию, а еще потому, что если Маки и дальше продолжит поглощать сладости (дивные лакомства из Коробочки Гадостей), то сделается такой же огромной и неповоротливой.

Прежде чем они воплотят свои планы, им придется пройти через каждодневную, изрядно надоевшую рутину. Классный час с господином Мацуямой, безобидным, но похожим на зомби человеком, чьи рассуждения всегда оканчиваются ничем: начинаются многообещающе, вскоре путаются и прихрамывают, а потом совсем хиреют; на него и его усилия девочки не обращают особого внимания, если вообще обращают. Перекличка. Перекличка. Построиться. Стоять ровно. Не сутулиться. Они всем этим сыты по горло. И как только они терпят? Строить планы. Немедленно.

В какой-то момент им захочется пошалить, захочется чего-нибудь порочного (а то и откровенно грязного), но придется подождать. Они отлично знают, что удачливому преступнику требуется терпение, терпение и время.

Первым уроком будет математика, что огорчает их обеих. Им никогда не хватает усидчивости, чтобы решать уравнения. Вторник — более приемлемый день: первым уроком физкультура, и это, разумеется, не может не волновать Тинк; всего через сутки она увидит предмет своего вожделения — если он раньше не пройдет мимо них по коридору, размышляя над какой-нибудь бумажкой или пучеглазо уставившись вперед. Плодами своих нынешних раздумий она сейчас поделится с преданной подругой.

— Прошлой ночью я думала о Томбо. Когда лежала в постели.

— Это который учитель физкультуры?

Тинк степенно кивает. У большинства учителей есть прозвища, в основном нелестные.

— Да. Он станет нашим избранником.

— Избранником для чего?

— Давай быстренько.

Это она про свой рассказ. И про шаги своей подруги, ведь длинноногая Тинк, естественно, двигается быстрее, чем Танк, и так будет всегда. Школьная форменная юбочка Тинк подтянута повыше, выставляя напоказ бедра. Ноги у нее длинные и гладкие, и она гордится ими, как и упругой грудью, ее глаза (с цветными контактными линзами, но широкие и блестящие) и губы тоже достойны похвалы, это ей и самой известно. В общем, соблазнительная штучка, она и сама не отрицает. У Танк ноги покороче, но тоже гладкие, волосы удалены, бедра мускулистые, хотя шишковатые колени ободраны из-за неловких падений на уроках физкультуры и просто из-за неумелого лавирования между партами в классной комнате, между шкафчиками в раздевалке, из-за суровой вещности этого мира.

Приближаясь к школе, они слегка одергивают подолы — школьные правила еще существуют, но, как и государственные законы, как и облупленный, кремового цвета школьный фасад, постепенно ветшают. Пока руководители, всенародные сигнальщики, больше и больше призывают к соблюдению приличий, недовольная молодежь пытается забыться, предавшись распущенности. Во множестве развелись «босодзоку»[10] — шумные байкерские банды, отчаянное племя, чьи ревущие моторы ночами заглушают волчий вой, если хватает топлива. Этих суровых ребят разгоняют по домам, не выпускают на улицу, отнимают мотоциклы — у тех, конечно, которые еще не утонули.

— Томбо — образец мужчины. Мускулистый. Настоящий мужчина. Нам нужно увидеть его тело, полностью, голое, со стоячим концом. Он станет нашим примером.

— Примером для чего?

— Давай быстренько. Для нашей жизни. Если мы в будущем хотим найти идеального партнера, то должны представлять себе, как выглядит идеальный мужчина. Все познается на практике.

Они проходят мимо велосипедного магазина. Какой-то старик накачивает колесо. Лет ему не меньше восьмидесяти, движения медленные и неуклюжие, и весь воздух сразу выходит обратно; такими темпами колесо никогда не накачать.

— Томбо не идеальный. Он малость страшноватый.

— Да. Но совсем малость. Не отвратительный. Ничего. Так даже лучше. Когда в будущем я встречу своего мужчину, он будет сильный и мужественный, как Томбо, но покрасивее, и так я достигну идеала, моей сексуальной нирваны. Мы всегда должны стремиться вперед. Ни на шаг не отступать.

Танк не уверена, что уловила логику сказанного, однако понимающе кивает. А ее ноги напряженно топают по земле.

Они проходят мимо человека, пытающегося погрузить в фургон тяжелый деревянный ящик. При виде его усилий какая-то женщина, вероятно жена, кидается ему на помощь, и вдвоем они поднимают ящик в кузов. Тинк одобрительно кивает.

— И как мы его добьемся?

— Заманим, мы это умеем.

— Да, но заманить Томбо не так просто, как заманить Дайсукэ. Дайсукэ же идиот.

— Верно. Но это будет вызов. А Дайсукэ на самом деле не такой уж идиот. Это все наркотики.

Прошлым вечером девочки опять воспользовались своим дружком под предлогом исследовательской любознательности.

Произошло это примерно так.

Неуклюжий, бритоголовый Дайсукэ Карино останавливается, чтобы ответить на телефонный звонок, и сквозь помехи разбирает, что его зовут те две его одноклассницы, опять зовут в лес. Возле их дома есть лес, вернее рощица, и девочки уже возились с ним в этих жутковатых дебрях. В тот раз ему понравилось, пусть даже из-за наркотиков он не такой мужчина, каким хотел быть. Поэтому он решил, что пойдет в рощу опять, и на сей раз доставит удовольствие этим гадким девчонкам, если им так неймется.

Они уже ожидают его, прислонившись к стволу высокого, почти лишенного веток дерева. Они приехали на велосипедах — наверное, только что, и сразу бросили их на землю, передние колеса еще вращаются. Дайсукэ это понял, а значит, сегодня вечером, несмотря на таблетки, его мозг работает вполне прилично, преодолел дневное мутное отупение и более взвинчен, чем обычно.

Это была инициатива правительства. Чтобы разжечь огонь