Летучие мыши появляются в сумерках - Эрл Стенли Гарднер

— Вы отпускали ему товар в кредит?

— Я записывал его долг в специальный учетный лист и брал заэто тридцать процентов надбавки, когда же он расплачивался наличными, я снималсо стоимости товара два процента.

Берта растопырила пальцы так, что получилась буква «V».

— Другими словами, вы были так же близки, как ножки этойбуквы.

Милберс улыбнулся:

— Жаль, что вы не знали моего кузена. Боюсь, его собственнаярубашка вряд ли была близка ему.

— Да? А управляющая?

Лицо Милберса слегка омрачилось.

— Это именно то, что меня беспокоит. Она, несомненно,хотела, чтобы он стал зависим от нее. Я ее немного боюсь.

— А я — нет, — сказала Берта. — Идемте.

Нетти Краннинг с покрасневшими от слез глазами подала рукуБерте Кул и предложила:

— Проходите, миссис Кул. Извините, но я была просто в шоке,для всех нас это страшный шок. Моя дочь, Ева Ханберри, а это мой зять, ПаульХанберри.

Берта вторглась в гостиную с деловым видом и решительнопотрясла руку каждому.

Нетти Краннинг была женщиной в возрасте сорока с небольшимлет, уделяющей много внимания своей внешности и культивирующей хорошие манеры,однако в ней отсутствовала жеманность, она стремилась быть настоящей леди прилюбых обстоятельствах.

Ее дочь Ева, хорошенькая брюнетка, имела правильные чертылица, у нее были тонкие крылья носа, дугообразные брови, немного обидчивый рот,большие черные глаза, оттененные длинными ресницами; эти глаза, казалось, былиготовы в любой момент, если представится подходящий случай, загореться отпереполнявших их хозяйку чувств.

Пауль Ханберри, напротив, являл собой «пустое место»мужского рода, полностью подавленный присутствием рядом с собой этих двухярких, близких ему женщин. Он был среднего роста, среднего веса и не производилникакого впечатления. Позднее Берта Кул написала в своем письме Дональду Лэму:«Вы могли бы посмотреть на этого парня дважды и не заметить его».

Кристофер Милберс решил держаться в тени Берты Кул, он шелпозади нее, как ребенок следует по пятам своей матери, когда она решительнонаправляется в школу, чтобы разобраться с преподавателем дисциплины, которуюона лично ни во что не ставит. Берта, не теряя времени, сразу же приступила кделу.

— Итак, господа, — сказала она, — это не просто визитвежливости. Мой клиент, Кристофер Милберс, хотел бы уточнить некоторыеобстоятельства.

— Ваш клиент? — переспросила холодно миссис Краннинг, хорошовладея собой. — Следует ли из этого, что вы — адвокат?

— Нет, — ответила тотчас же Берта, — я — детектив.

— Детектив?!

— Именно так.

— Боже мой! — вырвалось у Евы Ханберри. Ее муж выдвинулся слегкавперед.

— Что за странная идея приводить сюда детектива? — спросилон грозно, хотя, казалось, сам нуждался в некоторой поддержке исчезающегомужества.

— Я здесь, — сказала Берта, — по поводу пропажи десяти тысячдолларов.

— Что?

— То, что вы слышали.

— Вы, — спросила миссис Краннинг, — подозреваете нас висчезновении этих денег?

— Я никого не подозреваю, — ответила Берта. И потом добавилавесомо: — Пока.

— Не могли ли вы быть так любезны и объяснить, что вы имеетев виду? — потребовала Ева Ханберри.

— Когда Харлоу Милберс умер, в его бумажнике было десятьтысяч долларов наличными, — пояснила Берта.

— Кто это сказал? — спросил Пауль Ханберри.

— Я, — объявил Кристофер Милберс, выходя из-за спины Берты.— И я собираюсь доказать это. Мой кузен собирался приобрести несколько редкихисторических книг. В силу некоторых обстоятельств, которые мы не будем сейчасобсуждать, ему потребовались наличные деньги. Поэтому в день его смерти у негодолжны были быть десять тысяч долларов.

— Хорошо, значит, он спрятал их где-нибудь, — сказала миссисКраннинг, — потому что в бумажнике их не было.

— Не может быть, — настаивал Милберс. — Он всегда хранилпять… Берта Кул отпихнула его назад и в наступившем молчании спросила:

— Откуда вам известно, что их не было в бумажнике? МиссисКраннинг обменялась взглядами с присутствующими, она медлила с ответом.

Ева Ханберри с возмущением вступилась за мать:

— Боже мой, я полагаю, что, поскольку мы несемответственность за все происходящее в этом доме, мы имеем право взглянуть навещи, которые остались от умершего, не правда ли?

— Мы должны были выяснить, кто его родственники, — подалсвой голос Пауль Ханберри.

— Как будто вы не знали этого прежде, — заметил КристоферМилберс.

Берта Кул воинственно продолжала:

— Я пришла сюда не для того, чтобы терять время в бесплодныхдискуссиях. Нам надо получить эти десять тысяч долларов.

— Он спрятал их, должно быть, в своей комнате, —предположила Нетти Краннинг. — Я точно знаю, что их не было в бумажнике.

— Да уж, их не было в бумажнике, когда я получил его, —грозно сказал Милберс, так как решительная тактика Берты привела к тому, чточлены семейства только оборонялись.

— Хорошо, — твердо сказала Берта. — Предлагаю приступить кделу. Давайте осмотрим комнату, в которой он умер. А остальные комнаты? Онзанимался работой дома?

— Боже мой, конечно. В основном в библиотеке, — ответиламиссис Краннинг. — Он работал там до глубокой ночи.

— Отлично, давайте осмотрим и библиотеку. А что ближеотсюда?

— Библиотека.

— Сначала пойдем туда.

— Спальню, во всяком случае, уже осматривали, — вставилПауль. — Он…

Миссис Краннинг заставила его замолчать, бросив на негоосуждающий взгляд.

Ева тихо заметила:

— Пусть говорит мама, дорогой.

— Пожалуйте сюда, — произнесла миссис Краннинг с чувствомсобственного достоинства и повела их в библиотеку.

В дверях она простерла руку, предлагая комнату ко всеобщемуобозрению и, с другой стороны, как бы снимая с себя всю ответственность.

Пауль Ханберри взглянул на свои часы и изумленно воскликнул:

— Боже, я забыл, что мне надо позвонить! — И с этими словамион заспешил в задние комнаты дома.