Список - Крис (сценарист) Картер

тюрьму — лишь бы подальше. Неужели эти фраера из ФБР не купятся? Хреново, если так. Если какому-то здешнему придурку, чтобы запудрить всем мозги, пришло в голову мочить всех, с кем Нич был на ножах, — ' только вопрос времени, когда кишки выпустят и ему, Року. Сваливать, сваливать поскорее!

Охранник застал его врасплох.

— Рок, на выход.

— Куда это?

— После физкультуры от тебя слишком разит. Надо принять душ. Давай-ка руки.

Щелкнули, стиснув запястья, стальные браслеты.

— За что? Нет, я спрашиваю, за что? Какое право…

— Заткнись, ублюдок. С тобой хотят малость потолковать.

— В душевых?

— Именно в душевых. Я же сказал: от тебя слишком разит потом.

В душевых частенько били. И зэки друг друга, и охранники зэков — тех, кто терял разумение и слишком уж выеживался.

— Не пойду!

— Пойдешь.

Конечно, пришлось пойти.

Однако увидев в ярком свете электрических ламп не кого-нибудь, а самого директора тюряги, Рок успокоился. Сэм был славным, незлобивым и даже в каком-то смысле заботливым начальником. Надо быть полным скунсом, чтобы иметь на него зуб просто за то, что он — начальник.

Впрочем, Нич и был полным скунсом.

Сэм Бакли приветливо, хотя и немного свысока смотрел на Рока. Он всегда относился к этому парню с симпатией; насколько это было возможно, конечно, — Рок не бузил, не нагличал, не качал права. Но обстоятельства переменились. Бакли кивнул охраннику, и тот вышел. Но не ушел далеко, а встал у дверей снаружи, внимательно поглядывая то налево, то направо по коридору, — не идет ли кто, кому не стоит здесь сейчас ходить.

— Здравствуй, сынок, — сказал Сэм Бакли.

— Здравствуйте, господин директор…

— Хочу поговорить с тобой по душам. Насчет списка.

— Какого списка? Не знаю я никакого списка!

— Брось, Рок, — голос Сэма Бакли был само добродушие, а сам он был — прям как отец родной. — Слово не воробей. Ты слишком болтлив. Чего же ты теперь скромничаешь? Перед чужаками решил колоться, а своих — сдать?

Кулак у незлобивого и добродушного Сэма Бакли оказался на удивление тяжелый. Яркий электрический свет на мгновение померк перед глазами Рока. Когда Рок пришел в себя, то оказалось, что он лежит на холодном, влажном кафельном полу.

Рок сплюнул кровь. Вместе с нею выплюнулись сразу два выбитых зуба и отчетливо стукнулись о кафель. Пошатываясь, Рок поднялся. Это получилось с трудом — было даже не опереться на стену, руки оставались скованы за спиной. Пол выворачивался из-под ног, как легкая резиновая лодчонка. Рок понял, что дело плохо.

— Ну? — с улыбкой спросил Сэм Бакли. В улыбке не осталось уже никакого добродушия.

— Я… — с трудом начал Рок, но директор прервал его.

— Меня не ты интересуешь, ублюдок. Понял? Не ты! Скажи — я есть в списке? Есть? Говори!

Во второй раз Рок подниматься с пола не стал. Не стоило это дело усилий. С ненавистью глядя на Бакли снизу вверх и еще пытаясь, словно полураздавленный червяк, шевелиться, чтобы лечь поудобнее, он выплюнул очередную порцию настоянных на крови зубов и прошепелявил:

— Вы — номер пятый.

Он знал, что терять ему уже нечего. С неким даже любопытством он вглядывался в изменившееся лицо Бакли, маячившее на фоне ламп где-то высоко-высоко, под потолком.

— Что, — спросил Рок, — теперь знаешь, каково чувствовать себя смертником?

«Добрых начальников не бывает», — успел подумать Рок.

«Хороших зэков не бывает», — подумал Бакли и ударил ногой.

Потом он так и не смог остановиться, пока Рок совсем не перестал кричать и дергаться. Лишь тогда, тяжело дыша и роняя с кончика носа капли пота, Бакли поднял лицо к потолку.

— Поняли?! — хрипло выкрикнул он. Он не мог бы сказать определенно, кого он имеет в виду, — Вы поняли?!

Если это заговор, то пусть те, кто в нем участвует, знают, что шутить я не намерен.

А если… если это, прости, Господи, и впрямь Нич — пусть это будет искупительной жертвой. Не меня! Его, вот его возьми — того, кто валяется сейчас в крови и моче, ведь вы с ним тоже терпеть не могли друг друга! Если в списке пятеро — надо поскорее заполнить все пять строчек, да? Ведь да, Нич? Вот, я помог тебе, и еще один в твоем списке — уже не в списке, а на том свете, летит в преисподнюю легким катером… Я тебе помог, слышишь? И потому — не меня!

Страх делает с людьми страшные вещи. Потому что он — страх.

Дом миссис Мэнли Сент-Маркс, округ Вакулла, Флорида

Перевалило за полдень, когда агенты, припарковав свой «таурус» напротив небольших ворот окружавшего домик сада, вышли в палящий, сверкающий день. Домик был небогатый, одноэтажный — комнат на восемь, не больше. Но ухоженный и уютный. И утопал в цветах. Впрочем, что тут скажешь — Флорида, Цветущий штат… «Нешибкие, видно, были заработки у Бога, увлекшегося грабежами винных магазинов», — подумала Скалли. Впрочем, уют — это главное. А тут он наличествовал, и, несомненно, благодарить за это следовало лишь миссис Даниэлу Мэнли, и никого другого.

Хозяйка оказалась дома. И то спасибо. Она так долго не подходила к двери, что агенты уж решили, будто поездка оказалась напрасной.

— Здравствуйте, миссис Мэнли.

— Здравствуйте…

— Агент Молдер, агент Скалли. Мы хотели бы с вами поговорить.

Она пожала плечами и открыла дверь.

— Проходите…

Это была красивая, яркая, сохранившая прекрасную фигуру и, в сущности, еще довольно молодая афро. Если Нич провел одиннадцать лет в тюрьме, сколько же было этой женщине, когда они поженились, недоумевала Скалли. Четырнадцать? Шестнадцать? И вообще… Как она живет тут эти одиннадцать лет одна?

Одна ли?

Они переглянулись с Молдером и сразу поняли, что думают об одном и том же. На такое-то у них хватало взаимопонимания.

В холле было прохладно — и сумеречно после яростного сияния снаружи.

— Выпьете что-нибудь? — чуть принужденно спросила хозяйка, рассадив незваных гостей и готовясь усесться сама. В голосе ее так и звучало: знаю же, что вы откажетесь, — но не предложить не могу.

— Благодарю вас, нет, — сказал Молдер, а Скалли лишь покачала головой отрицательно — и миссис Мэнли с готовностью опустилась в кресло.

— Прежде всего — нам очень жаль, что с вашим мужем случилось… такое… — сказал Молдер. Миссис Мэнли тут же закурила, и лицо ее быстро стало донельзя печальным, даже трагическим. Как-то очень быстро и выверенно. Будто автоматически. Сразу перестало вериться в то, что молодая красотка и впрямь испытывает хоть какую-то печаль. «И вообще, — подумала Скалли, — она почему-то нервничает. Странно. С чего бы