Современный детектив. Большая антология. Книга 12 - Андреас Грубер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— На этот раз вовремя, — заметил он.
— Только для тебя, — ответила она, проходя мимо и надеясь, что он не заметит ее пылающих щек. Она отнесла свою сумку в дальний угол, решив, что вернется к стойке, когда краска сойдет с лица.
— Думаешь, сегодня будет много народа? — спросила его Бек, прикрепляя насадки к автомату с колой.
— Ну, лично я не могу представить ничего более отвратительного, чем есть что-то во фритюре в сорокаградусную жару.
Когда они открыли все двери, снаружи уже ждала небольшая группа людей. Мэтти вбежал в кухню, завязывая на ходу фартук.
— Извини, дружище, — сказал он Люку.
— Ты же знаешь, мне все равно, — ответил Люк.
— Оладьи, — гаркнул какой-то мужчина средних лет, — кленовый сироп отдельно.
— Конечно, с вас три доллара и семьдесят пять центов. — Бек попыталась улыбнуться.
Когда они обслужили первую волну клиентов, в кафе снова стало тихо. Все сидели по одному и поедали свои завтраки.
— Почему он всегда просит кленовый сироп отдельно? — тихо спросила Бек у Люка. — Приходит сюда каждое утро. Знает, что у нас все заранее расфасовано и заправлено.
— Потому что он сноб, — ответил Люк, не понижая голоса. — Потому что это пригород, людям нравится важничать и кичиться, даже если они едят в хреновом «Маке».
Бек никогда об этом не задумывалась. Она наблюдала, как мать негромко журила ребенка, который кидался в нее жареной картошкой, и оглядывалась, не смотрит ли кто на них. Но не оборачивалась к стойке с кассой. Бек догадалась, что женщине, вероятно, все равно, видит ли ее персонал. Так как Бек работает в «Макдоналдсе», она не в счет, ее нечего стыдиться. Люк был прав; эти люди думают, что лучше ее и того места, где она работает, хотя сами постоянно сюда приходят. Эта мысль пробудила в Бек мощное желание преуспеть, сделать что-то невероятное и поставить их всех на место. Она только не знала, что именно должна сделать. Бек относительно хорошо училась в школе почти по всем предметам, но ни в чем особо не выделялась. Иногда они с Лиззи болтали о том, что откроют собственную имидж-студию. Вообще, все началось с шутки. Как-то раз они сидели в кафе Gus’s и рассматривали прохожих, а потом обсуждали, как бы переодели их при случае. Они решали, какой стиль подойдет тому или иному типу фигуры, какие цвета выгодно подчеркнут цвет лица и волос. В общем, сначала затея имела немного сволочной характер, но теперь они обе относились к этой идее вполне серьезно.
Люк и Мэтти стебались, стоя у плиты, отпускали грязные шутки, которые она не совсем понимала. Ей невыносимо хотелось участвовать в их разговоре, но она не собиралась вести себя, как младшая надоедливая сестра. Бек удивлялась, как они могут быть счастливы, работая здесь. Люку двадцать, а Мэтти как минимум двадцать семь. Однажды Мэтти рассказал ей, что учился писательскому мастерству в университете. Он написал несколько рассказов, которые были опубликованы в журналах, и даже закончил роман, правда, тот никуда не взяли, и Мэтти просто бросил писать. Это ее огорчило. Вот так отказаться от мечты. Но с Люком еще хуже. Он был действительно умный, хотя никогда не ходил в колледж. Иногда Бек казалось, что он просто не вписывается в эту жизнь. Бек была уверена, что, когда они наконец сойдутся, она поможет ему, заставит увидеть, что жизнь может быть потрясающей, если он чуть-чуть постарается.
— Мне всегда любопытно, о чем ты так напряженно думаешь, — сказал Люк.
Он смотрел на нее в упор. «Только не красней, только не красней», — думала она.
— О твоей заднице, — медленно произнесла она. — Не могу перестать думать о твоей заднице.
— Ты такая вульгарная! — Он поморщился. Мэтти на кухне взвыл от смеха, но прежде, чем Люк повернулся, чтобы достать картошку из фритюрного масла, Бек почувствовала, как ее щеки заливает краска.
День медленно тянулся и становился все жарче. Мэтти потел над гамбургерами, время от времени вставляя какую-нибудь реплику в ее с Люком разговор. Ей нравился Мэтти, но сейчас она хотела, чтобы его не было рядом. В его присутствии Бек должна была следить за тем, что говорит, стараться не флиртовать и не слишком показывать свои чувства. И все равно возможность работать с Люком окрыляла ее. Оба разговаривали с ней, как со взрослой, а не обращались как с глупым ребенком, который понятия не имеет, о чем они говорят, хотя иногда она именно так себя и чувствовала. Но это ей не мешало; было достаточно знать, что они держатся с ней на равных. Для себя она отмечала некоторые вещи, которые они упоминали. Дома нужно будет посмотреть в Интернете.
Под одним из столиков Бек заметила рюкзак. Черный, невзрачный, плотно чем-то набитый. Она пыталась игнорировать его; вероятно, сумку просто забыли. Вместо этого она играла с Люком в игру «Найди худшую татуировку». Так как день выдался жаркий, у людей, которые обычно не оголяют тело, вдруг не осталось выбора. И неожиданно стали видны все сморщенные проволоки на предплечьях и выцветшие дельфины на лодыжках. Однако спустя полчаса рюкзак все еще был на месте. Бек представила силу взрыва, если сумка взлетит на воздух; представила части их тел, лежащие в обугленном искореженном месиве.
Она указала Люку на рюкзак, но, когда тот направился к столику, остановила его.
— Что не так? — спросил он.
— Да сама не знаю. Не хочу показаться глупой. Мне просто жутковато, что он лежит там без присмотра.
— Увидели подозрительный предмет — сообщите! — крикнул Мэтти из кухни, пародируя телевизионную рекламу.
— Не в этом дело. Просто… — Бек осеклась. Она почувствовала себя глупо. Возможно, она просто пересмотрела новостей. Во время терактов они целыми днями смотрели их в школе.
Мэтти вышел из кухни, потирая бровь. Он как-то странно смотрел на Бек. Его крупная фигура вдруг стала величественной.
— Да ну, не будь идиоткой. Эти рекламные ролики просто расизм, — заявил он.
— Что ты имеешь в виду? — спросила она. — Такое может случиться. Уже случалось.
Мэтти сделал глубокий вдох и оперся руками о стойку. Он выглядел сердитым.
— Мы пытаемся искоренить аборигенов, отправляем беженцев в специализированный лагерь в Виллавуд, а тех, кто наконец выходит оттуда, демонизируем этой расистской пропагандой. Это как лозунги в поддержку Белой Австралии.
Сейчас
