Босфорская война - Владимир Королев

Мустафа Найма сообщает, что когда флот Реджеб-паши находился у Карахармана, «показались казацкие чайки; сделано затем приготовление к бою», но с капудан-пашой была только часть флота. «Пользуясь этими обстоятельствами, проклятые смело ударили на галеры…» Сражение началось «с самого утра».

Й. фон Хаммер, основываясь на османских же источниках, пишет, что галеры турок шли в семи-восьми милях от Карахармана, «когда раздался крик с мачты: "Козлиные бороды" (так называли они казаков)[387]. Все было приготовлено для их встречи… Казаки, увидев рассеянный флот и штиль, стремительно погребли в атаку…»

Как видим, источники недвусмысленно говорят о том, что казачья флотилия не находилась в засаде и что турки ее не нашли и не догоняли — они просто столкнулись с нею. В этих условиях «великий адмирал», конечно, не мог ни навязать бой, ни уклониться от него: пришлось вступить в сражение, так как не оставалось ничего другого. У Реджеб-паши не было времени «все приготовить для встречи», в первую очередь — собрать галеры; можно было только сделать поспешные и самые элементарные приготовления перед тем, как казаки начнут жестокий абордажный бой[388].

Для последних встреча также явилась неожиданной, но, лучше организованные и управляемые, более стремительные, решительные и смелые, а может быть, и шедшие более компактно, казаки первыми кинулись в атаку.

Резко противоречат изложенным известиям замечание Эвлии Челеби, что Реджеб-паша атаковал 300 казачьих судов на Черном море, и утверждение М. Бодье, что капудан-паша «несколько дней спустя (после того как вышел из Босфора в Черное море. — В.К.)… встретил казаков, окружил их своими многочисленными галерами, и поскольку у него было превосходство в судах, людях, пушках, он напал на них». Однако Эвлия говорит кратко и в общем плане обо всем сражении, а М. Бодье, который ошибается с «несколькими днями», вряд ли имел более точную информацию, чем посол его страны в Стамбуле.

Теперь рассмотрим изложение начального периода сражения в «прояхьяевских» источниках. «Капитан» Иван говорит только, что казаки, «направляясь на осаду Константинополя, встретились с турецкими галерами и сходу сразились», и это не противоречит известиям английского и французского посольств и турецким сообщениям. Но Р. Левакович и за ним В. Катуальди рисуют другую картину.

Первый пишет, что 6 августа «ветер стал более свежим и появилась зыбь, очень неблагоприятная» для Яхьи и казачьей флотилии, а «вместе с зыбью и ветром, который становился все сильнее и был встречным для казаков», появились и галеры, «которые с попутным ветром и надутыми парусами пришли захватить 130 лодок» Яхьи. При этом адмиральская галера пошла прямо на судно, в котором находился претендент. По В. Катуальди, галеры «пошли под полными парусами прямо на ладьи» казаков, причем адмиральский корабль направился на ладью Яхьи.[389]

Далее мы увидим, что ветер сыграл решающую роль не в начале сражения, а уже по его ходу, и что не галера капудан-паши атаковала лодку Яхьи, а наоборот, казаки атаковали эту галеру. Возникающая «зеркальность отражения» заставляет полагать, что Р. Левакович имел в своем распоряжении известие о действительном ходе сражения, но намеренно исказил первоначальный источник, приспосабливая его показания «под Яхью» и выпячивая самозванца на первый план.

По сведениям английского посольства, казаки бросились на абордаж, «имея по 3—4 лодки на каждую галеру». Мустафа Найма же во много раз увеличивает это соотношение и заявляет, что каждая галера «имела против себя… почти по двадцать чаек». Сообщение Наймы принимают на веру П.А. Кулиш, М.С. Грушевский и Ю.П. Тушин.

Впрочем, Й. фон Хаммеру и И.В. Цинкайзену и этого числа показалось мало. «От двадцати до тридцати судов, каждое с пятьюдесятью казаками, — пишет первый ученый, — погребло против каждой галеры…» «Как фурии, — читаем у второго, — ринулись их малые лодки по 20—30 сразу на каждую из тяжелых галер…» С этими цифрами согласны Н.И. Костомаров («двадцать и даже тридцать чаек возились около одной галеры»), Н.А. Смирнов и М.А. Алекберли. Только А.Л. Бертье-Делагард несколько уменьшает цифры, полагая, что на галеру «пришлось по десяти и даже по двадцати и более челнов».

На наш взгляд, все эти большие соотношения не заслуживают никакого доверия. Затем мы увидим, что, по турецкому источнику, на главную адмиральскую галеру ворвалось 200 казаков. Мы уже упоминали свидетельство Г. де Боплана об обычном участии в абордаже половины экипажа чайки. Если предположить, что в данном сражении в абордаже участвовало даже две трети экипажа каждого казачьего судна (приблизительно 33 человека из 50), то для образования упомянутого десанта в 200 человек потребовалось бы не более 6 чаек. И наоборот, 200 участников десанта с 10—20 чаек составляли бы только от двух пятых до одной пятой их экипажей, что кажется нереальным хотя бы из-за ожесточенности боя. Кроме того, 20—30 казачьим судам было бы очень непросто пришвартоваться к одной галере.

Наконец, если мы принимаем общий состав флотилии в 130 судов, то на каждую из 21—22 галер должно было приходиться примерно по шесть чаек. Это немало: Мустафа Найма подчеркивал, что при благоприятном ветре «двадцати (чаек. — В.К.) мало против галеры», тогда как во время совершенного штиля, который как раз и был в начале сражения, с ней может успешно бороться и одна чайка. Так что, полагаем, гораздо ближе к истине сведения посольства Т. Роу, а отнюдь не сообщение Наймы.

Последний источник замечает, что «ужасный штиль… не допуская подать взаимную помощь, каждую галеру оставлял собственной участи» и что только на девяти галерах находились янычары[390]. По мнению Наймы, соотношение числа галер и чаек, янычар и казаков было опасным для османской эскадры. Но в целом, учитывая разные классы сражавшихся судов и галерную артиллерию, превосходство сил находилось на стороне турок. «Что казакам недоставало из других средств борьбы, — впрочем, замечает, касаясь этого сражения, И.В. Цинкайзен, — то возмещали они отвагой атаки и преимуществом личной храбрости»[391].