Великий переход. Американо-советские отношения и конец Холодной войны - Raymond L. Garthoff

стал кульминацией этого подхода, хотя именно резкий переход Горбачева к принятию нулевого варианта INF послужил толчком к проведению саммитов в Вашингтоне и Москве в 1987 и 1988 годах, после того как Рейган не смог преодолеть препятствие в виде СОИ на пути к далеко идущему соглашению по СНВ. На московском саммите один из представителей администрации назвал этот подход "строительством кораллов", т.е. очень медленным, но неуклонным наращиванием небольших новых элементов соглашения, в конечном итоге создающих "Коралловое строительство" удовлетворяло интересы Рейгана, но не Горбачева. Как мы увидим, после безуспешных попыток склонить американскую сторону к более драматическим шагам на саммите, Горбачев перешел к драматическим унилатеральным действиям.

Хотя по региональным вопросам в совместном заявлении о встрече отмечался лишь обмен мнениями (включая "удовлетворение" по поводу Женевских афганских соглашений), обе стороны достигли соглашения по одному важному вопросу: поддержать решение конфликта в Анголе и Намибии, предусматривающее вывод всех иностранных (то есть кубинских) сил из Анголы в течение следующих двенадцати месяцев. Это соглашение отражало уступку советской стороны (и отсутствующего кубинского и ангольского правительства), и наряду с продолжающимся выводом советских войск из Афганистана еще больше продемонстрировало искренность возобновленного интереса СССР к разрешению подобных региональных конфликтов путем "национального примирения".

Помимо американского тестирования пределов в нажиме на вопрос о правах человека и советской неуверенности и периодических вспышек по этому вопросу, и, конечно, продолжающихся разногласий по ряду вопросов СНВ, только две темы были действительно спорными. Одной из них была советская попытка опережающего сокращения обычных вооруженных сил в Европе, к чему Горбачев попытался прибегнуть в первый день, а затем и в последующие. А затем призвать к какому-то драматическому шагу, например, к соглашению о сокращении на 500 000 человек с каждой стороны. Американская делегация не была готова к такому подходу и с подозрением относилась к любым шагам, кроме тех, которые были предприняты в ходе рутинных многосторонних "переговоров по обычной стабильности", проходивших в то время в Женеве и готовивших мандат.      в Женеве, которые готовили мандат для новых переговоров по обычным силам в Европе. Советы, однако, упорно продолжали предлагать программу, состоящую из трех частей. Во-первых, это обмен и проверка данных о силах и вооружениях; во-вторых, устранение асимметричных преимуществ с каждой стороны; и, наконец, сокращение на полмиллиона человек с каждой стороны. Но американцы были настороже и предпочли оставить этот вопрос в стороне, к явному разочарованию Горбачева. Причины упорных, хотя и безуспешных усилий Горбачева в этом вопросе обсуждаются ниже.

Наиболее спорный вопрос возник, когда советская сторона представила краткое заявление о намерениях по неприменению силы и невмешательству во внутренние дела других государств для включения в запланированное совместное заявление. Работа над этим коммюнике была начата в самом начале встреч высокопоставленными официальными лицами (заместителем министра иностранных дел Александром Бессмертных и помощником государственного секретаря Розанной Риджуэй). Советы хотели получить много подобных заявлений о принципах или намерениях, как это было в Вашингтоне в декабре. И снова американская сторона отклонила большинство из них, включая только что упомянутое. Но по этому вопросу Горбачев лично передал Рейгану предложенную формулировку на их первой встрече 29 мая, и снова настаивал на этом вопросе с Рейганом на последнем крупном заседании 1 июня. Горбачев утверждал, что теперь они должны выйти за рамки отказа от ядерной войны и военного превосходства, согласованный в Женеве в 1985 году и подтвержденный в Вашингтоне. (В Вашингтоне он также сделал такое заявление, безуспешно отстаивая заявление о неприменении силы для вмешательства в дела стран третьего мира в качестве основы для тогда еще предстоящего заявления СССР о выводе своих войск из Афганистана).

 

Предложенное Горбачевым заявление гласило:

Исходя из своего понимания реалий, сложившихся в современном мире, лидеры двух стран считают, что ни одна спорная проблема не может и не должна решаться военными средствами. Они считают мирное сосуществование универсальным принципом международных отношений. Равенство всех государств, невмешательство во внутренние дела и свобода общественно-политического выбора должны быть признаны неотъемлемыми и обязательными стандартами международных отношений.

 

Когда Горбачев впервые передал этот параграф Рейгану, президент сказал, что он ему понравился, но он хотел бы, чтобы его советники посмотрели его. Им он категорически не понравился, и когда вопрос был поднят снова, Рейган сказал Горбачеву, что, хотя ему "понравился его тон, его советники возражали против некоторых "двусмысленностей"". Затем делегации разошлись, чтобы провести совещание по этому вопросу, и Рейган вернулся, чтобы отвергнуть формулировку, несмотря на резкие, даже презрительные комментарии Горбачева. В конце концов Горбачев сдался, и советники-эксперты составили проект формулировки, еще раз перефразировав женевскую формулировку и опустив все три новых пункта советского проекта.

Горбачеву действительно было трудно понять, почему американцы (советники Рейгана, если не сам Рейган) были так категоричны против заявления, отвергающего использование военных средств для разрешения споров, утверждающего мирное сосуществование как универсальный принцип международных отношений, призывающего к свободе выбора и воздерживающегося от вмешательства во внутренние дела любого государства.

Одна из причин сильных возражений США, несомненно, объясненная Горбачеву, но, вероятно, не впечатлившая его, заключалась в том, что американцы рассматривали "мирное сосуществование" как давний советский лозунг, и более того, в

взгляд и память многих американских чиновников, один с негативным отношением к "холодной войне".

Американцы считали, что общий запрет на любое использование "военных средств" для разрешения споров исключал бы не только агрессивные действия, но и необходимое оборонительное применение силы (и мог бы подорвать поддержку необходимых оборонных бюджетов). Одно из возражений, которое Горбачев, вероятно, хорошо понимал, но не мог с ним согласиться, заключалось в том, что Советы, безусловно, будут использовать слово "невмешательство" для нападок на американскую поддержку "борцов за свободу" в рамках доктрины Рейгана. Наконец, весь параграф, и в особенности ссылка на "мирное сосуществование", звучал для американцев слишком похоже на Основные принципы взаимных отношений, подписанные в 1972 году и связанные с разрядкой Киссинджера-НЛксона 1970-х годов, которую администрация Рейгана продолжала высмеивать, несмотря на собственную зарождающуюся необъявленную разрядку. Эти возражения не кажутся мне достаточным основанием для того, чтобы американцы отвергли заявление об отказе от использования военных средств для разрешения споров. Не имея точного согласованного определения мирного сосуществования, было бы неразумно возражать против его квалификации как "универсального принципа международных отношений"; тем не менее, Соединенные Штаты считали, что мирное сосуществование необходимо. Излишне неловко возражать против утверждения свободы выбора и невмешательства во внутренние дела других стран. Иногда обвинение во вмешательстве может быть несправедливым; иногда действия являются вмешательством и не должны предприниматься. Но этот принцип был принят в общем международном праве и в Уставе Организации Объединенных Наций,