Преисподняя. Адская бездна - Джефф Лонг

Пуля ушла в сторону дюймов на десять. Не подними убийца руку, Беквит вообще не попал бы в цель. А так пуля перебила запястье, и, прежде чем снайпер успел выстрелить еще раз, зеленые доспехи скрылись из виду.

Беквит наблюдал еще минуту, чтобы убедиться, что Клеменсу не нужна помощь. Проводник оглядывался, охваченный благоговейным страхом. Беквит разделял его священный трепет. Каким-то образом ему удалось искупить грехи. Сделать свой главный выстрел.

Скоро они обо всем расскажут друг другу. Но сначала нужно спуститься, найти дорогу через развалины и подняться к Клеменсу и девочкам. Беквит внимательно осмотрел окрестности в оптический прицел и удовлетворенно вздохнул. Хедди освободили помещение.

Быстро собравшись, Беквит начал спускаться. Мысленно он уже организовывал эвакуацию. Сосчитать девочек, осмотреть и накормить их, потом начать движение. Никто не придет, чтобы вывести их в безопасное место. Здесь им нужно рассчитывать только на себя, а до дома еще очень далеко.

САЙТ ТЕЛЕКАНАЛА СИ-ЭН-ЭН

Китай выставляет Соединенным Штатам счет на 1 миллион долларов за стоянку самолета

15 февраля. Вашингтон. Китай выставил Соединенным Штатам счет в размере 1 миллиона долларов на покрытие расходов по обслуживанию самолета-шпиона, совершившего посадку на китайской территории.

Однако в пятницу официальный представитель Государственного департамента заявил, что правительство не собирается оплачивать счет.

«Приятно сознавать, что у них есть чувство юмора», — заявил чиновник на условиях анонимности, высмеивая мелочность китайских претензий.

Американский самолет-шпион был вынужден совершить посадку на китайском острове Хайнань после столкновения с китайским истребителем, преследовавшим его. Инцидент еще больше усилил напряженность между двумя странами, и отношения между ними достигли самого низкого уровня за последние два года.

После долгого дипломатического скандала, когда Китай в течение одиннадцати дней удерживал двадцать четыре члена экипажа, на этой неделе Пекин разрешил американским специалистам демонтировать машину и отправить домой. США хотели отремонтировать самолет, чтобы он мог улететь самостоятельно, но Китай ответил, что не может позволить самолету подняться в воздух с острова Хайнань — это было бы национальным позором.

На его руке стоял слон.

Глаза Айка медленно открылись.

Одна рука безвольно лежала на груди. Вторая отсутствовала. Он лежал внутри купола.

Со всех сторон на него смотрели глаза. Он видел синяки и ссадины, сопливые носы и свежие татуировки. Волосы украшены камнями и цветными лентами. Восемь, девять, пятнадцать. Айк сбился со счета. Сознание покидало его.

По всей видимости, он умирал. Разочарование чем-то напоминало откровение. Не так давно внутри каменного склепа он изо всех сил старался отделиться от этого мира. Теперь же пытался уцепиться за него.

— Мэгги… — прошептал Айк.

— Что он говорит? — спросила одна из девочек.

— Не подходи близко, — предупредила другая. — Он один из них.

— Нет, это человек. Мне так кажется.

— Он искал нас. Сам мне сказал. Он чей-то отец.

— Не мой. И вообще у него вид сумасшедшего. Посмотрите на него.

— Какая разница? Он умирает. Это все они.

Никто не нагнулся к нему, чтобы утешить или предложить воды. Его раны пугали их. Они продолжали говорить о нем как о бродячей собаке.

Над головами девочек на сводчатом потолке Айк увидел символ быка. Это храм, посвященный сыну ангела.

«Мой сын умирает голодной смертью, замурованный внутри горы».

Вот она, гора. Внутри живет его сын. Айк вспомнил. В качестве кары за поклонение чудовищу ангел уничтожил город. Потому что они не прекратили кормить его сына.

Айк посмотрел на девочек. В другое время, в другом мире он посоветовал бы им бежать, пока не поздно. Но девочки служили товаром для обмена. Даже теперь, искалеченный, истекающий кровью и связанный, словно животное, он цеплялся за надежду, что ему удастся купить для своей дочери дорогу к солнцу.

— Он идет, — сказала одна из девочек, и все разбежались.

Айк смог рассмотреть круглое помещение. В сводчатом проходе, ведущем наружу, завывал ветер. У стен сложены еда и амуниция, отобранные у убитых солдат. Маленькому девичьему отряду этих продуктов хватит на несколько месяцев. Если кто-нибудь займется охотой и собирательством, тут можно прожить годы.

Дети сбились в кучу. Только теперь Айк увидел женщину; она сидела в углу и беспрерывно раскачивалась взад-вперед, явно безумная.

Послышался чей-то голос.

— Сменили хозяина. — Клеменс наклонился над ним. В зеленых доспехах. С довольным видом он похлопывал по залитым кровью нефритовым пластинам и, казалось, был готов пуститься в пляс. — Ты слишком долго служил старому гринго. Веселые деньки закончились. Теперь ты принадлежишь мне.

Он опустился на корточки и достал маленький нож. Боль ослепительной молнией пронзила голову Айка. Клеменс выпрямился. В руке он держал окровавленную раковину: ухо Айка.

— Помнишь, как ты заклеймил меня? — Клеменс распахнул доспехи и показал клейма и шрамы. — Ты был первым. Поймал меня и вырезал на мне свое имя.

— Не мое, — прошептал Айк. — Его.

Он произнес древнее имя Бога, имевшее тысячу смыслов.

— Ты имеешь в виду то животное, которому меня отдал? — спросил Клеменс.

— Его клеймо спасло тебе жизнь.

Клеменс приставил нож к груди Айка и провел огненную линию.

— Одного я никогда не мог понять, — сказал Клеменс. — Почему ты не сбежал? Мы оба знаем, что он заключен тут навечно. Ему не выйти. Он заперт. Но ты мог убежать. Зачем, черт возьми, ты тут сидел?

«Чтобы убить зло».

Айк не произнес этого вслух. Ветер завывал между статуями снаружи.

— Я знаю: он тебя послал, — сказал Клеменс.

Нож углубился между ребрами. Клеменс был точен, стараясь не нанести смертельную рану.

— Мы братья, ты и я, — сказал он, когда Айк снова пришел в себя. — Подумай об этом. Мы оба спустились сюда. Нас обоих взяли в плен. Изменили. Только я изменился больше. Придется догонять. Немного шире улыбка, незакрывающиеся глаза, чуть подправить позвоночник. Впрочем, это потом, а сначала я позабочусь о твой руке.

Он подался вперед и склонил голову, чтобы лучше видеть. Нож вонзился в сустав. Айк закричал.

— Какая неблагодарность.

Клеменс снова воткнул нож.

Пытка продолжалась. Боль уносила во тьму. Но Айк каждый раз выныривал.