Солнышко мое - Виктория Анатольевна Дунайцева

заметили ее настрой и никак не могли угадать причину веселья. Женька решила пока не распространятся о необычном предложении Виталия.

* * *

В субботу в девять утра он заехал за ними. Женька с Машей были уже готовы. В окно светило мягкое сентябрьское солнышко и от ненастья не осталось и следа.

Машка по-свойски влезла на заднее сиденье Волги и глядя на мальчика, сидящего рядом, сказала ему «Привет».

Женька, сев на переднее сиденье, украдкой посмотрела на сына Виталия, но тот вполне нормально отнесся к тому, что с ними в деревню едут посторонние люди.

Они тронулись.

— Пап, — неожиданно спросил Максим, — а мы с тобой за грибами сходим?

— Сходим. Как только поможем бабушке, так сходим.

— Мам, а мы за грибами? — спросила Машка.

— Сходим, доченька, — ответила Женька, — только я в грибах ничего не понимаю.

— А мы вам покажем, правда, пап? — спросил у отца Максим, — а еще у нас речка есть и там рыба водится. Этим летом мы с папой на рыбалку целых два раза ходили.

— Мама, а мы на рыбалку? — продолжила расспрос Машка.

— Маш, в этот раз, наверно, не получится, но речку я тебе покажу, ладно тетя Женя, — спросил у нее мальчик.

— Если в воду лезть не будете, то ладно, — хмыкнула Женька.

Ближе к двенадцати они были на месте. Женькиному взору предстал небольшой недавно покрашенный деревянный дом. В калитке показалась худенькая сгорбленная старушка с приятной улыбкой на лице.

— Бабушка, бабушка! — первым выбежал из машины Максим, — а мы не одни. С нами Машка и тетя Женя приехали. Мы с ними за грибами пойдем и картошку тебе поможем убрать.

— Тетя Женя говоришь, — сказала бабушка, внимательно глядя на девушку, — а меня баба Нюра зовут. Ну, проходите гости дорогие. Давно у нас никого не было.

Шустро развернувшись, бабушка направилась в дом. Гости дружной толпой отправились за ней.

— Мам, мы сразу на огород, а то все Максовы планы не успеем осуществить.

— Сынок, — обратилась к Виталию старушка, — давайте мы сначала пообедаем, а потом уж на огород. Оставляйте вещи вот в этой комнате, Женечка.

После сытного обеда Машку разморило и ее уложили в выделенную им комнату отдохнуть. Максиму велели посматривать за девочкой.

— Проснется, испугается в незнакомом месте и расплачется.

Максим обещал следить за ней постоянно.

Женька одела свой старый спортивный костюм и отправилась помогать Виталию.

— Жень, если устанешь скажи, — предупредил ее мужчина.

— Не волнуйся, мы в студенчестве знаешь сколько картошки убирали, не чета твоему огороду.

Виталий включил магнитолу. Из машины полились песни Филиппа Киркорова, Леонида Агутина, Татьяны Овсиенко и Ирины Аллегровой. Над ними светило теплое сентябрьское солнышко, весь мир был окрашен яркими желтыми красками. Работа по уборке урожая прошла на ура.

Ближе к восьми вечера картошка была полностью убрана. За это время дети успели обежать всю деревню. И на речке побывали и на сеновале и даже помогли немного взрослым. Баба Нюра показала Машке козленка, который появился у них в этом году, после чего девочка от него уже не отходила.

— Мама, а мама, — сказала она уставшей Женьке, — а знаешь кем я буду, когда выросту?

— И кем-же?

— Ветиленаром. Буду козлят лечить.

— Ты ж космонавтом хотела? — улыбнулась Женька.

— Нет, сначала ветиленаром, а потом космонавтом.

— Маш, давай ты будешь ветеринаром, а я космонавтом, — предложил ей Макс, — все-таки космонавт — это мужская профессия.

— Нет, Макс, мне тоже надо. Мишка в космос собирается и я с ним. Если хочешь и тебя возьмем.

— Полетим вместе, — серьезно сказал мальчик.

На столе появилась закуска и бутылочка самодельного вина.

— Мама у нас на все руки от скуки, — сказал Виталий, — знаешь какое вино делает, вкуснотища. Жалко не попробую сегодня.

— Почему, сыночек? — удивилась мать.

— Да Евгению обещал сегодня домой отвезти, а значит за руль. Не выпьешь.

— Какой за руль, Женечка. Вам же завтра еще за грибами, — возмутилась старушка.

Женьке вдруг стало так неудобно, что она причиняет неудобства таким хорошим людям. К тому же, ей самой так не хотелось уезжать, что она согласилась остаться на ночь…

На дворе была полночь. Дети и баба Нюра уже спали, а они с Виталием сидели на открытой терраске и пили самый вкусный чай на свете.

— Жень, а пойдем я тебе речку покажу, — предложил Виталий, — а то Машка твоя там была, а ты так и не увидела.

— А пошли, — согласилась Женька. Она впервые за несколько лет была абсолютно спокойна и, кажется, счастлива.

На небе не было ни облачка, только большая медведица освещали им путь до реки. Несмотря на сентябрь повсюду стрекотали кузнечики.

— Прям как летом, — задумчиво сказала девушка, — живешь, живешь в Москве и природа тебе, кажется, совсем и не нужна, а окажешься в лесу или на речке и понимаешь, что вот она настоящая жизнь.

— И я в деревне отдыхаю, — поддержал разговор Виталий. Я вообще хочу когда-нибудь отстроить на этом месте большой хороший дом и жить здесь всей семьей. Здесь до Москвы недалеко, есть и садик, и школа и даже деревенский клуб сохранился.

— Здорово. Я раньше себя тоже столичной штучкой не представляла, а потом привыкла.

Незаметно они подошли к реке. Виталий подошел к раскидистому дереву, стоящему у самой воды и продолжил разговор.

— Когда я был совсем маленьким, на этом дереве была тарзанка, — рассказывал ей Виталий свои детские истории.

— Что такое тарзанка? — уточнила девушка.

— Ну это веревка, привязанная к суку. Пацаны, цеплялись руками за эту веревку и катались над рекой и обратно. Мой старший брат Костян как-то взял меня сюда с собой. Мне было тогда лет шесть. У него так лихо получалось здесь кататься, и я подумал, что тоже смогу. В результате, я оказался в ледяной воде, а была поздняя осень.

— И что потом?

— Потом было воспаление легких и первые жизненные выводы: «Прежде чем что-то делать, думай головой».

— А где сейчас твой старший брат?

— А он погиб. Он служил в Афганистане. Мой брат был военным.

— Прости, — пробормотала девушка, — а ты? Кем работаешь ты?

— Я тоже военный как мой отец и мой брат. Наш удел родину защищать.

— А где твой отец сейчас?

— Он умер, три года назад от сердечного приступа и теперь нас осталось только трое. Я, мой сын Максим и моя мама Анна Никаноровна. И больше нет на белом свете никого роднее их.

Женька отчетливо поняла, что тоже хочет стать для него родным человеком, но озвучивать свои мысли вслух не стала.

Утром они сходили за грибами и стали собираться в обратный