Принцесса Клевская - Мари Мадлен де Лафайет

– Я вижу, – сказал господин де Немур, – что нельзя попасть в более затруднительное положение, чем вы сейчас, и надо признать, что вы его заслуживаете. Меня обвиняли в том, что я не был верным любовником и имел несколько связей одновременно; но вы так далеко меня опередили, что я и вообразить бы не мог таких проделок, как ваши. Неужто вы полагали, что сможете сохранить госпожу де Темин, связав себя с королевой, и надеялись, что, будучи связаны с королевой, сможете ее обманывать? Она итальянка и королева, стало быть, исполнена подозрительности, ревности и гордости; когда добрый случай, скорее чем ваше доброе поведение, разрывает ваши прежние связи, вы завязываете новые и воображаете, что можете на виду у двора любить госпожу де Мартиг, а королева этого не заметит. Никакие ваши старания загладить ее унижение от того, что она сделала первые шаги, не были бы излишни. Она питает к вам пылкую страсть; ваша скромность запрещает вам об этом говорить, а моя – об этом спрашивать; но как бы то ни было, она вас любит, она вас подозревает, и истина против вас.

– Вам ли осыпать меня упреками, – прервал его видам, – и разве ваш опыт не должен был внушить вам снисхождение к моим поступкам? Однако я с готовностью признаю свою вину; но, умоляю вас, подумайте о том, как вытащить меня из той пропасти, где я очутился. Мне кажется, было бы хорошо, если б вы повидались с дофиной, как только она проснется, и попросили ее вернуть письмо, словно бы это вы его потеряли.

– Я уже сказал вам, – отвечал господин де Немур, – что нахожу ваше предложение весьма странным и что оно может нанести вред моим собственным делам; но к тому же, если кто-то видел, что письмо выпало из вашего кармана, то полагаю, непросто будет доказать, что оно выпало из моего.

– Разве я не говорил вам, – возразил видам, – что дофине сказали, будто оно выпало из вашего?

– Как! – воскликнул господин де Немур, поняв в эту минуту, какую дурную службу в отношении принцессы Клевской может сослужить ему такая ошибка. – Дофине сказали, что это я потерял письмо?

– Да, – отвечал видам, – ей так сказали. Ошибка эта случилась потому, что в той комнате, где лежала наша одежда во время игры в мяч и куда ваши и мои люди за ней пошли, было много дворян из свиты обеих королев. Тут падает письмо; его подбирают и читают вслух. Одни решили, что оно ваше, другие – что оно мое. Шатляр, который взял его себе и у которого я его просил, сказал, что отдал его дофине как письмо, написанное вам; а те, кто говорил о нем королеве, к несчастью, сказали, что оно мое; стало быть, вам нетрудно будет сделать то, о чем я вас прошу, и помочь мне выпутаться из этого затруднительного положения.

Господин де Немур всегда очень любил видама де Шартра, а его родство с принцессой Клевской делало видама еще дороже герцогу. И все же он не мог решиться на такой риск, что до нее дойдут слухи, будто эта история с письмом касается его. Он погрузился в глубокое раздумье, а видам, почти угадав предмет его раздумий, сказал:

– Я вижу, вы боитесь поссориться с вашей возлюбленной, и вы даже дали бы мне повод думать, что это дофина, если бы отсутствие у вас ревности к господину д’Анвилю не опровергало такого моего предположения; но, как бы то ни было, вы вправе не жертвовать своим покоем ради моего, и я дам вам средство доказать той, кого вы любите, что это письмо адресовано мне, а не вам; вот записка от госпожи д’Амбуаз; она подруга госпожи де Темин, которая поведала ей обо всех своих чувствах ко мне. Этой запиской она просит вернуть то письмо своей подруги, что я потерял; на записке стоит мое имя; из нее без всякого сомнения следует, что письмо, которое меня просят вернуть, – то самое, о каком идет речь. Отдаю вам эту записку и позволяю показать ее вашей возлюбленной, чтобы оправдаться перед ней. Умоляю вас не терять ни минуты и сегодня же утром отправиться к дофине.

Господин де Немур пообещал видаму сделать это и взял записку госпожи д’Амбуаз; однако же он не собирался ехать к дофине и полагал, что у него есть дело более спешное. Он был уверен, что дофина уже поговорила с принцессой Клевской о письме, и не мог вынести мысли, что та, кого он так пылко любил, имела основания подозревать его в привязанности к другой.

Он отправился к ней тогда, когда, как ему казалось, она могла уже проснуться, и велел сказать ей, что не стал бы в столь ранний час просить чести увидеться с ней, если бы его не понуждало к тому важное дело. Принцесса Клевская была еще в постели; горькие ночные мысли еще печалили и волновали ее. Она была чрезвычайно удивлена, когда ей сказали, что ее спрашивает господин де Немур, и в гневе своем не колеблясь ответила, что нездорова и не может с ним говорить.

Герцог не огорчился таким отказом; знак холодности в минуту, когда она могла испытывать ревность, не был дурным предзнаменованием. Он отправился в покои принца Клевского и сказал, что идет от его жены, с которой не мог переговорить, к великому своему сожалению, поскольку речь идет о деле, весьма важном для видама де Шартра. Он в немногих словах объяснил принцу, какие последствия могут быть у этой истории, и принц тотчас же повел его в спальню жены. Если бы спальня не была в полумраке, принцессе трудно было бы скрыть свое смятение и удивление при виде господина де Немура, входящего в сопровождении ее мужа. Принц Клевский сказал ей, что речь идет об одном письме и в этом деле требуется ее помощь ради видама, что она должна подумать вместе с господином де Немуром, что можно предпринять, а он отправляется к королю, который за ним посылал.

Господин де Немур остался наедине с принцессой Клевской, как ему и хотелось.

– Я хотел бы спросить вас, сударыня, – начал он, – не говорила ли вам дофина о некоем письме, которое вчера передал ей Шатляр.

– Она мне что-то говорила, – отвечала принцесса Клевская, – но я не вижу, что общего между этим письмом и интересами моего дяди, и могу вас уверить, что его имя там не упоминается.

– Это правда, сударыня, – возразил господин де Немур, – что его имя там не упоминается; однако же письмо адресовано ему, и для него очень важно, чтобы вы взяли его у дофины.

– Мне трудно понять, – вымолвила принцесса Клевская, – отчего ему так важно, станет ли известно это письмо и почему нужно просить вернуть письмо от его имени.

– Если вы соблаговолите выслушать меня, сударыня, – сказал господин де Немур, – я открою вам истину и поведаю о вещах столь важных для видама, что я не доверил бы их даже принцу Клевскому, если б мне не понадобилась его помощь, чтобы добиться чести увидеться с вами.

– Я думаю, все, что вы постараетесь мне сказать, будет бесполезно, – отвечала принцесса Клевская сухо, – вам лучше бы отправиться к дофине и чистосердечно объяснить ей, что вам нужно с этим письмом, поскольку ей ведь сказали, что оно ваше.

Досада, которую господин де Немур заметил в голосе принцессы Клевской, доставила ему самое живое удовольствие за всю его жизнь и смягчила его нетерпение оправдаться.

– Не знаю, сударыня, – возразил он, – что могли сказать дофине, но мне с этим письмом ничего не нужно, и адресовано оно господину видаму.

– Быть может, – промолвила принцесса Клевская. – Но дофине сказали обратное, и ей едва ли покажется вероятным, что письма господина видама падают из ваших карманов. Вот почему, если только у вас нет каких-то неизвестных мне причин скрывать истину от дофины, я посоветовала бы вам в ней признаться.