Наследники легенд - Ирина Шевченко

– А обычно я такой болтун! – усмехнулся маг.

– Обычно нам было о чем поговорить.

– Хорошо, поговорим. Рассказывай.

– Что? – растерялся Иоллар.

– А мне откуда знать? Это же ты хотел пообщаться.

– То есть тебе сказать нечего? – нахмурился Сумрак, поднимаясь.

– Абсолютно.

«Извини, но я ничего тебе не расскажу, – думал Сэл, провожая взглядом обиженного недоверием товарища. – Это моя тайна. Моя нэри. Моя…»

Моя.

Ему понравилось это слово, и он повторял его мысленно, пока в дверь тихонько не постучали.

– Да?! – вскочил парень.

Воображение рисовало входящую в комнату гостью…

– Можно? – просунулся в приоткрывшуюся дверь Най. – Я ненадолго, только поговорить хотел.

Еще один.

– Ну, заходи. Рассказывай.

На Найара этот прием не подействовал. Он прошелся между кроватью и столом, всколыхнув пламя свечей, и присел на постель рядом с Сэлом.

– Я посоветоваться с тобой хотел. Как с братом.

Буревестник тут же устыдился своих намерений спровадить незваного гостя:

– О чем?

– Это насчет Вель. Ты же говорил, что нужно ценить… А Вель, она хорошая и не уродина какая-нибудь, ну и ко мне вроде как… Вот я и решил: чего теряться? Лучше, может, уже никого и не найду…

– Подожди, – перебил Сэл бессвязный поток фраз. – Если ты хотел спросить мое мнение, то…

– Да, хотел, – кивнул Най. – Я к ней вчера пытался подойти, а она сердитая какая-то. Один раз вообще дверь перед носом захлопнула. Наверное, нельзя так резко. Нужно как-то… Ухаживать, что ли? Демоны! Ты знаешь, когда я в последний раз за девушкой ухаживал? Тут на эти глупости времени нет. Сговорились по-быстрому – вот и вся романтика… Короче, хочу ей подарок сделать. Вот смотри.

Он выложил перед братом два кулона на длинных цепочках.

– Трофеи. Накопители. Тут от них все равно никакого толку, а как украшение сойдут. Это – золото и хрусталь. А это – серебро. Но тут камень красивее. Не изумруд, но тоже зелененький такой. Жаль, при свечах плохо видно. Вот я и хотел посоветоваться: какой лучше подарить?

– Никакой, – хмуро ответил Сэл. – Задуришь девчонке голову, а потом опять бросишь?

– Я что, так и сказал? Нет. Я сказал, что хочу попытаться наладить отношения с девушкой. Мне ведь многого не нужно. Да и не светит. Я же не знаменитый Буревестник, мне красавицы на шею не вешаются. Буду довольствоваться тем, что есть.

– Пойди и слово в слово ей это повтори, – предложил Сэллер.

– Ей я найду, что сказать. А сейчас с тобой поговорить хотел. Жаль, что не получилось. Но спасибо, что хоть дураком снова не назвал. А с подарком сам определюсь. Думаю, золотой подойдет.

Буревестник остановил брата уже в дверях.

– Не золотой. Лучше – с зеленым камнем. Ей под глаза подойдет.

– Так у нее ж глаза вроде…э-э-э… голубые?

– Серые. Но сразу после трансформации и когда злится – зеленые.

После его ухода Сэл долго пытался себя убедить, что поступил правильно. Авелии ведь нравится Най? Вот и пусть она будет с ним. Пусть получит то, о чем давно мечтает. Пусть будет счастлива и улыбается, как тогда, держа на ладошке водного лягушонка…

Часов в комнате не было, а беззвездное небо за окном не давало никакого представления о времени, но было уже, наверное, за полночь, когда скрипнула, открываясь, дверь.

– Спишь?

– Нет. Тебя жду.

– Я же сказала, что не приду.

– Но пришла же.

– Я в библиотеке одну книгу нашла, но не все поняла…

Книга оказалась старинным сборником заклинаний. Были там и простые формулы, были и такие, о которых Сэл сам никогда не слышал. Написана она была на каэрро, и это радовало. В отличие от прозрачного зеленого камешка на длинной серебряной цепочке, которого Вель то и дело невзначай касалась рукой.

– Интересно, – пробурчал Сэл, не сводя глаз с этого камня. – Но за одну ночь все не разобрать.

– Но мы ведь тут надолго? Если я тебе не надоедаю, то…

К утру снова пошел снег, и Лар теперь уже окончательно постановил, что они останутся в замке до прихода обоза.

– Она не для тебя, – сказал когда-то лорд Тэриан. – Потом, лет через двести.

«Наверное, двести лет уже прошло, – думал Истман. – Или даже целая тысяча…»

Мири пришла вчера, если это было вчера, а не год назад, и осталась на ночь, тянувшуюся целую вечность, но закончившуюся еще до того, как свечи на столе догорели. Ими двигала не страсть – желание вырваться из-под гнета чужой воли, нарушить установленные для них запреты. Маленький акт неповиновения, доставивший обоим больше удовольствия, чем сама близость. А мысли о расплате тут же подернуло туманом равнодушия: какая кара может быть страшнее той, что их уже постигла?

Потом была тишина. Теплые сонные объятия, поцелуи – каждый как последний. Вино. Лучшее вино, которое Истман когда-либо пил. «Нужно было угодить сюда, чтобы попробовать этот божественный напиток», – пришло вдруг в голову. Нужно было умереть, чтобы понять, что такое настоящая жизнь, и стать пленником, чтобы сейчас на краткий миг ощутить себя свободным.

– Башня пустеет, – глядя в сторону, тихо произнесла Мириаль. – Я не видела многих знакомых уже несколько дней. И думаю, уже не увижу.

– О чем ты?

– Тэриан. Он избавляется от гостей.

– Как? Зачем?

– Затем, что каждый из нас отнимает у этого места силу. Еда, напитки, сами наши жизни – все это тянет энергию Башни. А как… – Эльфийка горько усмехнулась. – Я видела однажды, как лорд Тэриан поступает с надоевшими постояльцами. Ему ведь достаточно вернуть нас туда, где мы уже мертвы, но он никогда этого не делает. Он убивает снова. Наверное, это еще одно его развлечение.

Мужчина крепко сжал ее руку и поднес к губам, согревая дыханием:

– Не бойся. С тобой этого не случится.

– Не случится. Я не стану ждать.

– Что ты собралась делать? – В голосе женщины звучала мрачная решимость, и это не на шутку встревожило Истмана, ведь Мири была единственным его другом тут. Тут и вообще…

– Я уже сделала, – улыбнулась она ласково. Нежные пальчики вырвались из его ладони и пробежались по встрепанным волосам. – Помнишь, я говорила, что если тебе что-то понадобится в Башне, то нужно поискать, и оно обязательно найдется? Я искала и нашла. В маленькой комнате без окон, в которой стоит мандариновое деревце. Он был на столике в углу. Флакончик с темной жидкостью, пахнущей жженым сахаром. Я боюсь ножей, боюсь крови и боли, а яд… Я уже пробовала однажды – это почти не больно.