Падение Римской империи - Питер Хизер

Ни один из дошедших до наших дней источников не дает нам детального описания того похода, однако мы примерно знаем, что тогда произошло. Пройдя по течению Верхнего Дуная на северо-запад от Большой Венгерской равнины, орда переправилась через Рейн в районе Кобленца и двинулась дальше на запад (карта № 13). Согласно некоторым, по общему мнению, весьма сомнительным источникам, Мец пал 7 апреля, а вскоре его участь разделила и древняя имперская метрополия, Трир. Затем полчища Аттилы вторглись в самое сердце римской Галлии. К июню они дошли до Орлеана, где дислоцировалась крупная группировка аланов, находившихся на римской службе. Город был подвергнут планомерной осаде; имеются смутные указания на то, что Аттила рассчитывал привлечь на свою сторону Сангибана, предводителя части аланов, находившихся в городе (Iord. Getica. 195). В то же самое время, согласно другому весьма сомнительному источнику, некоторые отряды из войска Аттилы достигли даже ворот Парижа, где они были обращены вспять благодаря чудесному заступничеству покровительницы города, св. Женевьевы. Создается впечатление, что войско гуннов прошло всю римскую Галлию вдоль и поперек, грабя и опустошая все на своем пути.

Аэций все еще оставался верховным главнокомандующим войсками римского Запада, и, насколько нам известно из второго панегирика Меробавда, он предвидел вероятность гуннского вторжения на Запад по крайней мере с 443 г. Когда же это наконец произошло спустя почти 10 лет, он начал действовать. Перед лицом беспрецедентной угрозы Аэций стремился сколотить такую коалицию, у которой был бы шанс на успех. Раннее лето 451 г. застало его в походе на север через всю Галлию во главе соединений римской армии, дислоцированных в Италии и Галлии, а также отрядов, выставленных многочисленными союзными племенными объединениями, такими как бургунды и вестготы короля Теодориха из Аквитании. Приближение этой весьма пестрой по своему составу группировки вынудило Аттилу уйти 14 июня от стен Орлеана. В конце того же месяца отряды Аэция настигли отступавшую орду где-то в районе Труа, т. е. примерно в 150 километрах к востоку.

На равнине, которую разные источники называют Каталаунскими полями или campus Mauriacus и которая никогда не была с точностью локализована, произошла грандиозная битва:

«Поле битвы представляло собой равнину, круто поднимавшуюся по направлению к цепи холмов, которой стремились достичь оба войска… Полчища гуннов заняли правую сторону, римляне, вестготы и их союзники — левую… Боевой строй гуннов был расположен таким образом, что Аттила вместе с отборными воинами находился в центре… Бесчисленные представители разных племен, которые он подчинил своей власти, стояли на флангах».

Римляне и вестготы первыми достигли холмов и пресекали любую попытку выбить их оттуда — так повествует наш основной источник, однако затем он впадает в риторику (хотя риторика эта довольно изящна):

«Завязался бой — яростный, беспорядочный, жестокий и беспощадный, — бой, подобного которому не помнили с давних времен… Ручей, протекавший между низкими берегами… оказался переполнен чужеродными струями и из-за потока крови превратился в бурную стремнину. Те, кого раны вынуждали утолять мучившую их жажду, пили воду, смешанную с кровью».

Теодорих был убит в бою; то ли его поразили копьем, то ли затоптали насмерть, когда он упал с коня, — сведения о его гибели не отличаются ясностью. Опять-таки в соответствии с нашим основным источником всего погибло 165 тысяч человек, однако эта цифра совершенно невероятна. К концу того дня Аттила пребывал в подавленном настроении. Будучи вынуждено отступить и занять оборону за поставленными в кольцо повозками, его войско впервые потерпело серьезное поражение. Первым побуждением Аттилы было собрать в кучу седла, чтобы возвести для себя погребальный костер. Однако военачальники Аттилы убедили его в том, что это сражение — лишь тактическая неудача, и он успокоился. Патовая ситуация, когда оба войска стояли друг против друга, длилась до тех пор, пока гунны не начали медленно отступать. Аэций воздержался от их активного преследования и распустил свою коалиционную армию так скоро, как только смог, — задача, исполнение которой было значительно облегчено тем фактом, что вестготы торопились вернуться в Тулузу, чтобы выбрать преемника своему погибшему королю. Аттила смирился с продолжавшимся отступлением своих полчищ; поджав хвост, гунны бежали в Венгрию. Хотя цена, заплаченная теми римскими городами, которые находились на пути следования гуннского войска, оказалась чрезвычайно высока, первый натиск Аттилы на римский Запад был отбит. И вновь в кризисный момент Аэций оказался на высоте. Несмотря на всю ограниченность находившихся в его распоряжении ресурсов, Аэций сумел сколотить ту коалицию, которая спасла Галлию.

В гневе и досаде Аттила Гунн провел зиму 451/52 гг., готовясь к еще большему кровопролитию. На этот раз удар пришелся на Италию. Весной 452 г. войска Аттилы прорвались через альпийские перевалы. Первым препятствием на их пути была Аквилея. Здесь гунны были остановлены мощными городскими укреплениями — Аттила даже собирался прекратить поход. В тот момент, когда он уже был готов снять затянувшуюся тщетную осаду, он заметил аиста, извлекавшего своих птенцов из гнезда, которое тот свил в одной из городских башен, и переносившего одного за другим тех, кто еще не умел летать. Заметив это, как сообщает Приск, Аттила «приказал своему войску оставаться на прежнем месте, заявив, что птица никогда бы не покинула своего гнезда… если бы не знала наперед, что в скором времени это место постигнет какое-то бедствие». Разумеется, аист (не говоря уже об Аттиле) оказался прав. Высокое мастерство гуннов в деле завоевания укрепленных городов возобладало, и в скором времени Аквилея пала. Ее падение открыло перед гуннами главный путь в Северо-Восточную Италию.

Затем орда направилась по старинным римским дорогам на запад через долину По. Будучи одной из политических метрополий Западной Римской империи и являясь к тому же ее житницей, этот регион изобиловал богатыми городами. Теперь, как и на Балканах, один за другим эти города попадали в руки гуннов, которые стремительно овладели Падуей, Мантуей, Виченцей, Вероной, Брешией и Бергамо (см. карту № 13). И вот уже Аттила стоял у ворот Милана, в течение длительного времени являвшегося имперской столицей. Осада затянулась, однако Аттила вновь взял верх, и очередной имперский центр был разграблен и опустошен. Фрагмент «Истории» Приска сохранил для нас такую любопытную деталь:

«Когда [Аттила] увидел [в Милане] живописное изображение, где римские императоры восседали на золотых тронах, а скифы лежали мертвыми у их ног, он разыскал художника и приказал ему запечатлеть Аттилу сидящим на троне, тогда как римские императоры взваливают на свои плечи мешки и сыплют золото к его ногам».

Однако, как и годом ранее в Галлии, италийский поход Аттилы не во всем пошел так, как предполагалось заранее. Ватиканские источники и голливудские сценаристы любят фокусировать внимание на одном частном эпизоде, когда после падения Милана папа Лев как участник миротворческой миссии, в которую входили префект Тригеций и консуляр Авиен, встретился с Аттилой, чтобы попытаться убедить его не нападать на Рим. В конечном счете гунны повернули вспять, в очередной раз убравшись в Венгрию.