Падение Римской империи - Питер Хизер

Сочинение Приска точно фиксирует и другую метаморфозу, которая сделала возможным возникновение империи Аттилы. При его дворе Максимин и Приск контактировали прежде всего с ближайшим окружением Аттилы (по своей значимости эти люди занимали второе место в империи после самого властителя), причем чаще, чем с самим Аттилой. Идентификация языковых групп, к которым относятся древние личные имена, зачастую является сомнительной, однако имена этих людей крайне любопытны. Нет никаких сомнений в том, что Онегесий и Эдекон носили германские или германизированные имена, тогда как Берих и Скотта, возможно, носили имена того же происхождения. Кроме того, Аттила («Маленький отец») и Бледа — тоже германские имена. Это вовсе не означает, что все упомянутые лица обязательно были скорее германского, нежели гуннского происхождения (хотя могли бы быть), поскольку мы знаем, что к середине V в. «готский» — вероятно, собирательный термин для нескольких родственных германских диалектов, на которых говорили в Центральной и Восточной Европе, — был одним из основных языков гуннской державы, на нем говорили и при дворе Аттилы. Поэтому, кроме полученных ими при рождении гуннских имен (в этой связи возникает вопрос: на каком языке гунны говорили изначально?), высокопоставленные фигуры в гуннской империи, по-видимому, носили еще и германские или германизированные имена. Почему же германские языки играли столь важную роль в жизни гуннской империи?

Объяснение лежит в сфере общих закономерностей эволюции державы Аттилы. Еще в 370-х гг., когда они нападали на готов в Северном Причерноморье, гунны вынуждали те племена, которые уже были ими покорены, воевать на их стороне. Когда они впервые напали на грейтунгов, низвергнув ту лавину, которая докатилась до битвы при Адрианополе (см. гл. IV), гунны действовали в союзе с ираноязычными кочевниками-аланами. И когда бы мы ни сталкивались с ними впоследствии, мы обнаруживаем, что гуннские войска всегда сражались вместе с союзниками иного происхождения. Хотя Ульдин, как мы видели в V главе, не был завоевателем масштаба Аттилы, тем не менее, когда восточноримские войска разоружили его людей, большая часть этой массы, которую надлежало вновь расселить, оказалась германоговорящими скирами. Похожая ситуация имела место в начале 420-х гг., когда восточноримские войска, развязав боевые действия с целью ликвидировать гуннскую власть западнее Карпатских гор, столкнулись лицом к лицу с большим количеством готов.

В годы, предшествовавшие возвышению Аттилы, процесс инкорпорирования продолжался быстро. К началу 440-х гг. беспрецедентное количество германских племенных объединений оказалось в орбите, очерченной суровой властью Аттилы Гунна. К примеру, его империя включала в себя по меньшей мере три готских племенных объединения. Из них одно, находившееся под властью представителей династии Амала и их соперников, в дальнейшем стало тем ядром, вокруг которого сформировался второй готский суперсоюз — остготы. Во главе другого готского объединения в середине 460-х гг. стоял человек по имени Бигелис, тогда как третье оставалось под жестким контролем со стороны сыновей Аттилы вплоть до конца 460-х гг. Кроме того, германоязычные гепиды, руги, свевы (покоренные в 406 г.), скиры и герулы к тому времени все находились под прямым гуннским контролем; наконец, более мягкая власть, вероятно, распространялась также на лангобардов с тюрингами, равно как и на суперсоюзы — по меньшей мере некоторые — алеманнов и франков. Мы не в состоянии охарактеризовать в цифрах столь многочисленное сообщество германоязычных племен, однако одни готы Амала могли выставить свыше 10 тысяч воинов, и, следовательно, их общая численность должна была составлять около 50 тысяч человек. Нет никаких оснований полагать, что численность других племенных объединений, если брать в целом, была намного меньше. Таким образом, ко времени Аттилы в гуннской империи насчитывались многие десятки, а возможно, даже несколько сот тысяч германоязычных подданных. Фактически к440-м гг. германцев было, вероятно, гораздо больше, чем гуннов; этим обстоятельством объясняется тот факт, что готский язык стал языком общения в пределах гуннской державы. Впрочем, одними германцами перечень подданных Аттилы, не являвшихся гуннами по происхождению, отнюдь не исчерпывается. Ираноязычные аланские и сарматские племенные объединения, как мы уже видели, в течение длительного времени были союзниками гуннов; Аттила всегда старался использовать любую возможность, чтобы привлечь на свою сторону новых союзников.

Как свидетельствует этот перечень, гуннская империя представляла собой скорее совокупность племен, нежели некое территориальное единство: отсюда вытекает фактическая незаинтересованность Аттилы в присоединении более или менее обширных областей Римской империи. Как мы видели в VI главе, он получил от западноримских властей две провинции в Среднем Подунавье в качестве платы за свой союз с Аэцием, однако в других случаях он проявлял интерес лишь в отношении формирования «санитарного кордона» между своими владениями и территорией Восточной Римской империи. Хотя в хрониках существует немало кратких обозначений вооруженных сил Аттилы как «гуннов» или (когда автор стремится к нарочитой архаизации) «скифов», все наши источники, которые более или менее углубляются в детали, свидетельствуют о том, что полчища Аттилы, подобно формированиям его менее могущественных предшественников, всегда были пестрыми по составу, ибо включали в себя, помимо гуннов, также контингенты, состоявшие из представителей множества других племен, которые входили в империю Аттилы.

Археологические находки подтверждают справедливость этого тезиса (карта № 12). После 1945 г. в ходе раскопок захоронений на Большой Венгерской равнине и в сопредельных областях подняли немало материала, датированного периодом гуннского господства в регионе. (Было найдено несколько кладов, но никто и никогда не обнаружил ни одной ставки Аттилы, ибо все, что могло от них сохраниться, — это ямы от столбов.) Оказалось, что идентифицировать «собственно» гуннов на основании этого материала крайне сложно. Всего — включая регион степного Причерноморья между Дунаем на западе и Доном на востоке наряду с Венгерской равниной — археологи с известной долей вероятности определили как принадлежавшие гуннам не более 200 захоронений. Они идентифицируются благодаря лукам, нетипичным для Европы предметам одежды, деформированным черепам (некоторые гунны бинтовали головы детей, что приводило к характерному удлинению черепа) и наличиютак называемых гуннских котлов. Таким образом, либо гунны в большинстве своем хоронили своих покойников, не оставляя никаких следов, либо стоит поискать какое-то иное объяснение скудости гуннского археологического материала. Что дают нам в большом количестве захоронения V в. из района Среднего Подунавья, это погребальный инвентарь — или то, что напоминает погребальный инвентарь, — гуннских германоязычных подданных (к сожалению, выявить их племенную принадлежность невозможно на основании одних лишь археологических данных). Этот погребальный инвентарь имеет близкие аналоги, датированные IV в. и обнаруженные на территориях восточнее и севернее Карпатских гор, где обитали готы и другие германские племенные объединения. Те находки, которые нас здесь интересуют, — находки V в., — свидетельствуют о появлении того, что окрестили «дунайским стилем» в германском погребальном обряде.