Книги онлайн и без регистрации » Историческая проза » Падение Римской империи - Питер Хизер

Падение Римской империи - Питер Хизер

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 102 103 104 105 106 107 108 109 110 ... 166
Перейти на страницу:

Для дунайского стиля характерно скорее трупоположение, нежели трупосожжение, с большим количеством предметов, погребенных в сравнительно немногочисленных богатых захоронениях. (Множество других людей было предано земле либо с крайне немногочисленным погребальным инвентарем, либо вообще без него.) Среди этих характерных предметов встречаются уникальные ювелирные украшения: в частности, это массивные полукруглые броши, позолоченные пряжки, серьги с многогранными подвесками и золотые ожерелья. Также практически повсеместно встречаются оружие и доспехи: седла, окованные металлом, длинные прямые мечи, применявшиеся в коннице, и стрелы. Погребальный инвентарь также демонстрирует некоторые весьма странные детали ритуала; довольно обычным делом было, к примеру, хоронить вместе с покойником деформированные металлические зеркала. Типы вещей, обнаруженные в могилах, позы, в которых лежат погребенные, и, кроме всего прочего, способ ношения, в частности, женщинами их одежды — закрепленной застежками, или фибулами, на плечах, а другим концом свободно ниспадающей спереди, — все повторяет образцы, характерные для безусловно германского погребального инвентаря IV в. Эта традиция ритуалов и приношений оформилась тогда и развивалась в дальнейшем среди самых широких кругов подданных Аттилы на Большой Венгерской равнине в V в.

Падение Римской империи

Итак, факт почти полного отсутствия гуннских погребений, вероятно, объясняется довольно просто: гунны стали одеваться так же, как покоренные ими германцы, подобно тому как они овладели готским языком. Если это так, то отличить гунна от гота или представителя какой-либо другой этнической общности на основании материала захоронений было бы практически невозможно. Однако даже если допустить, что наши «подлинные гунны» лежа! здесь, перед нами, в «замаскированном» виде, тем не менее это отнюдь не отменяет того факта, что в эпоху гуннского владычества и на самой Большой Венгерской равнине, и вокруг нее существовало огромное множество германских погребений. Что мы обнаруживаем в богато убранных захоронениях в «дунайском стиле», так это останки многих представителей окружения Аттилы из числа его подданных германского происхождения. Датировка и географическая локализация делают данное утверждение бесспорной истиной.

Всякий раз, когда очередное варварское объединение вливалось в состав державы Аттилы, человеческие ресурсы этого объединения мобилизовывались для участия в военных предприятиях гуннов. Это обстоятельство обусловило рост гуннской военной организации, и рост очень быстрый, за счет поглощения все больших масс германцев Центральной и Восточной Европы. В краткосрочной исторической перспективе данный факт способствовал укреплению обороноспособности римского Запада. Как полагают многие историки, причина того, что поток германских переселенцев иссяк после кризиса 405–408 гг. (см. гл. V), заключалась в том, что те, кто не пересек границу приблизительно до 410 г., оказались поглощены империей гуннов; существует обратная связь между масштабом переселений на территорию Римской империи и ростом гуннского могущества.

Однако на более длительном временном этапе мирная передышка оказалась всего лишь иллюзией, и череда гуннских властителей добилась чего-то вполне сопоставимого с тем, чего добились Сасаниды на Ближнем Востоке. Впервые в истории Римской империи гуннам удалось сплотить большое количество европейских соседей Рима в нечто похожее на противостоящую империи сверхдержаву.

«Весь север на Галлию»

Всю мощь этой вновь возникшей экстраординарной военной машины первой ощутила на себе Восточная Римская империя, чьи города на Балканах сильно пострадали в 441–442 гг. и вновь в 447 г. После двух поражений в ходе кампании 447 г. восточноримские власти были не в состоянии нанести удар по державе Аттилы. Поэтому в 449 г. они были вынуждены прибегнуть к той самой попытке устранения Аттилы, к которой невольно оказались причастны Максимин и Приск. Впрочем, Аттила не позволил Константинополю «соскочить с крючка». Отказавшись обсуждать проблему перебежчиков и повторив свое требование создать санитарный кордон поту сторону дунайской границы, теперь он потребовал еще и того, чтобы восточноримские власти сосватали его секретарю, римлянину по рождению, жену знатного происхождения с подобающим ей приданым. В том случае, если бы эти требования не были удовлетворены, они, вероятно, могли бы послужить в качестве повода к войне, и постоянная активность Аттилы свидетельствует о том, что он деятельно готовил еще одно крупномасштабное вторжение на Балканы.

В 450 г. дипломатическая тональность должна была резко измениться. Очередное римское посольство направилось по тому самому пути, который в предыдущем году проторили Приск и Максимин. В состав этой миссии входили Анатолий, один из двух высших военных чинов при восточноримском дворе (magister militum praesentalis), и Ном, магистр оффиций (magister officiorum). Анатолий был хорошо знаком Аттиле, поскольку вел с ним переговоры о заключении перемирия, которое последовало за гуннскими победами в 447 г. Едва л и стоит представлять себе более блестящий дипломатический дуэт: одно из условий Аттилы заключалось в том, что он будет иметь дело лишь с самым знатным послом.

Римская версия того, что произошло далее, изложена Приском: «Поначалу Аттила говорил с ними надменно, но в дальнейшем он был обезоружен обилием их даров и смягчен их льстивыми речами». В итоге «Аттила поклялся, что будет соблюдать мир на прежних условиях, очистит римские владения вплоть до берегов Дуная и перестанет поднимать вопрос о перебежчиках, если римляне ему гарантируют, что впредь не станут принимать у себя бежавших от него людей. Он отпустил и Вигилу… и многих пленников без выкупа, из уважения к Анатолию и Ному, которым были подарены кони и шкуры диких животных» (Prisc., fr. 15.4, p. 299).

Нечасто переговоры на столь высоком уровне завершаются столь удачно. В Константинополь послы возвращались в приподнятом настроении, везя с собой секретаря Аттилы, которому предстояло обрести достойную супругу. Впрочем, вскоре выяснилось, что Аттила урегулировал свои отношения с Константинополем не потому, что он, в соответствии со стереотипным восприятием варвара, был побежден хитроумием своих восточноримских партнеров, но потому, что он стремился обезопасить свой восточный фронт, замыслив осуществить широкомасштабное вторжение в пределы Западной Римской империи.

Как пишет Приск, задумать очередной набег Аттилу подвигла жажда новых великих завоеваний, в которых он видел осуществление той самой судьбы, что была предначертана ему богами и удостоверена обнаружением Марсова меча, — судьбы завоевателя всего мира. Во время своей посольской миссии Приск летом 449 г. стал свидетелем того, как Аттила, по его мнению, с безрассудной гордыней отнесся к послам, прибывшим из Западной Римской империи. После этого повествование естественным образом обратилось к оценке Аттилы, и Приск с удовольствием процитировал то, что один из послов высказал по этому поводу: «Великая удача [Аттилы] и то могущество, которое она ему даровала, сделали его настолько надменным, что он не принимает никаких советов, если не уверен в том, что они идут ему на пользу. Ни один из прежних правителей Скифии… никогда не достигал столь многого за столь краткий срок. Он властвует над островами в океане [Атлантическом, или Западном] и, помимо всей Скифии, даже римлян заставил платить ему дань… Чтобы расширить пределы своей державы, теперь он намерен идти войной на персов» (Prisc., fr. 11. 2, p. 277).

1 ... 102 103 104 105 106 107 108 109 110 ... 166
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?