Ведьма с Лайм-стрит - Дэвид Джаэр

Многие журналисты были тронуты тем, что миссис Беннингхофен признавала сам факт мошенничества, но отрицала злой умысел.

– Я действительно верила в спиритуализм все то время, что была медиумом, – спокойно говорила миссис Беннингхофен. – И я думала, что моя помощь духам оправдана. Они не могли пронести трубу по комнате. И я делала это за них. Они не могли говорить сами, и потому я говорила за них. Я думала, что мои трюки оправданы, потому что благодаря трюкам я могла привлечь больше людей к религии, которую я считала прекрасной.

Вооружившись признанием миссис Беннингхофен, Гудини направился в Вашингтон. Это был решающий момент его крестового похода против медиумов: он собирался выступить на Капитолийском холме в поддержку законопроекта конгрессмена Сола Блума о запрете взимания денег с клиентов за услуги медиумов и прорицателей[88]. Перед голосованием в Вашингтон съехалось множество экстрасенсов («медиумы заполонили Капитолий», как гласил один из заголовков), протестующих против притеснения их религии и ущемления их права на заработок. Законопроект против экстрасенсов выдвинул Блум, но пресса считала Гудини «главным зачинщиком». Гудини надеялся, что экстрасенсы прибыли в город, чтобы бросить ему вызов.

Казалось, будто в этом году Хэллоуин празднуют раньше времени, столько странных людей собралось в отделанных мрамором залах Капитолия. Во время заседаний конгресса медиумы и прорицатели сидели на полу в коридоре, вывешивались из окон и подслушивали за дверью. Эти слушания были самыми странными и скандальными из всех, что когда-либо проходили в Конгрессе. В попытке не допустить стычку Гудини и спиритуалистов Блум так вымотался, что в какой-то момент потерял сознание. Раззадоренный всей этой суматохой, иллюзионист предъявил составленные Роуз Макенберг документы, в которых, по его словам, содержались доказательства мошенничества тех самых медиумов, которые сейчас с ним спорили. Когда медиумы назвали его лжецом, он швырнул на стол в зале заседаний десять тысяч долларов, обещая отдать деньги тому медиуму, который прямо сейчас проявит свои способности, а Гудини не сможет повторить его трюк и разоблачить обман. Добровольцев не нашлось.

– Скажите, как называла меня мама в детстве? – спросил Гудини.

Ответа не последовало. Никакие потусторонние звуки не потревожили Капитолий, только молотил по столу председатель заседания, призывая зал к порядку. Никакие астральные голоса не проникли в этот зал, только медиумы вопили: «Лжец!» и «Это клевета!»

В свою защиту экстрасенсы заявляли, что спиритуализм одобряет Библия и, когда Гудини очерняет доброе имя пророков, он оскорбляет чувства верующих.

– Как вы можете называть это религией, если вы собираете в одной комнате мужчин и женщин и заставляете их ощупывать друг друга?! – возмутился Гудини.

Перебранка стала настолько ожесточенной, что пришлось вызвать полицию, чтобы растащить Гудини и его оппонентов. Но даже некоторые члены комитета, занимавшегося разработкой законопроекта, не понимали, почему именно иллюзионист, а не кто-то другой столь яростно выступает против работы своих коллег-оккультистов.

– Неужели вы хотите лишить какого-нибудь сельского паренька удовольствия от разговоров о его «суженой» или «дальней дороге» и всех этих прочих радостей гадания? – спросил у Гудини конгрессмен Гилберт.

Другой конгрессмен, Маклиод, тоже высказавшийся против этого законопроекта, осведомился, как спиритуализм «может быть столь возмутительным рассадником аферизма и мошенничества», если этих убеждений придерживаются «такие люди, как Конан Дойл, человек выдающихся талантов и авторитета»?

– Он выдающийся глупец, как и сэр Оливер Лодж, – отрезал иллюзионист.

Затем экстрасенсы назвали его Иудой.

– Давным-давно, три тысячи лет назад, а может, две тысячи лет назад, Иуда предал Христа, – заявил один из возмущенных медиумов. – Иуда был евреем, и я хочу обратить ваше внимание на то, что этот законопроект поддерживают два еврея. Что ж, делайте выводы.

Тот же медиум напомнил, что если Конгресс примет этот закон, то последует примеру римлян, преследовавших первых христиан. Это его высказывание было встречено бурными аплодисментами. Журналисты отмечали странный анахронизм этих слушаний: конгрессмены напоминали древнеримских сенаторов, решавших, можно ли оракулам прорицать на главной площади города. И только когда Гудини начал демонстрировать трюки медиумов, собравшиеся «вернулись в двадцатый век».

С точки зрения Гудини, он настолько убедительно показал трюк с трубой для спиритических сеансов и грифельными дощечками, что и конгрессмены, и медиумы решили, что он сам экстрасенс. Он говорил, что в итоге законопроект отвергли, поскольку члены комитета были потрясены его шоу. На самом же деле политики решили, что любые ограничения профессионального медиумизма и гадания были бы не только неконституционными, но и излишними. «Этим законопроектом мы только выставили себя на всеобщее посмешище», – пожаловался конгрессмен Гилберт. Но Гудини не собирался сдаваться. Его крестный ход против медиумизма продолжался – и он не знал, что скоро придет время опуститься занавесу его полной загадок жизни.

Около полудня пятого августа Гудини поместили в герметичную коробку, стилизованную под гроб. На руке у него были часы с радиевым циферблатом, в коробке рядом – телефон с аккумулятором, благодаря которому иллюзионист мог бы связаться с ассистентом, находясь внутри. Коробку запечатали и опустили на дно бассейна в отеле «Шелтон» на Манхэттене. Так началось это необычайное представление. Гудини пытался доказать, что сможет подняться из этого подводного гроба после часа пребывания там.

Гудини уже приходилось противостоять Марджери, Берду и собравшимся в Вашингтоне спиритуалистам, теперь же ему предстояло одолеть очередного противника – Хиуорда Каррингтона. Еще во времена сеансов с Марджери Каррингтон всегда отсутствовал, когда в дом на Лайм-стрит приходил Гудини. Теперь же Каррингтон рекламировал способности итальянско-египетского фокусника по имени Рахман Бей, очаровавшего нью-йоркскую публику тем летом. На сцене театра братьев Селвин Бей прокалывал себе щеки и грудь шляпными булавками и резал шею кинжалом. Под наблюдением врачей он ускорял пульс на одном запястье, одновременно замедляя его на другом. Доктор Каррингтон, выступавший в роли его менеджера, утверждал, что Бей «обладает практически неограниченным контролем над своим телом». Факир гипнотизировал животных и при помощи телепатии читал мысли добровольцев в зрительном зале. Но самым знаменитым его трюком стало погружение на целый час на дно бассейна в отеле «Далтон» в запечатанном герметичном ящике. Из своей ловушки факир явился вполне в духе Гудини – счастливый, с триумфальной улыбкой на губах.

Гудини счел этот трюк старым, скорее уместным во времена Эватимы Тардо, а может быть, использовавшимся фокусниками еще во времена строительства пирамид. В разговоре с Уолтером Липпманном Гудини заявил, что в выступлениях Бея не больше гипноза, чем трезвенников в Америке. Проблема, как он объяснил, состояла в том, что поскольку Каррингтон не объяснял трюки Бея сверхъестественными явлениями, то Гудини в рамках профессиональной этики не мог раскрыть методы факира.