Бунтующая Анжелика - Анн Голон

Лицо лоцмана просветлело.

— Ну, конечно! Вы тысячу раз правы! Они рискнут войти в этот канал, только если им чертовски захочется изловить нас. Конечно, у них тоже должен быть хороший лоцман. Но положение у них.., ненадежное.

— А мы сделаем его еще ненадежнее… Да еще используем их как заслон, если крепость решит вмешаться. Я их заставлю стать между нею и нами… Эй, полный вперед! Приготовиться к бою!

Марсовые бросились по реям, а прочие матросы быстро выскочили на шканцы с саблями и кортиками наголо, моментально убрали камуфлирующие заслонки с пушек. Марсовые с мушкетами поднялись на верхушки мачт.

— Не посыпать ли палубу песком? — спросил помощник.

— Навряд ли дело дойдет до такого боя, — отвечал Рескатор, поднимая подзорную трубу. Он иронически улыбнулся под маской: «Посыпать палубу песком. Еще что!..» Анжелика помнила, что в Средиземноморье так готовились к решающим сражениям: заранее рассыпали на палубе песок, чтобы босые ноги сражающихся не скользили в крови раненых.

— Они сядут на мель, прежде чем попробуют забросить на нас крюк, — добавил пират, пожимая плечами. От него исходила такая уверенность, что стало ослабевать напряжение последних минут перед встречей двух кораблей, неудержимо двигавшихся навстречу друг другу. А скоро стало заметно, что положение военного корабля хуже. Он был отягощен четырьмя десятками пушек да еще имел неосторожность поднять все паруса и теперь с трудом придерживался правильного курса. Волны сносили его к берегу.

— А если они станут стрелять в нас? — спросил Ле-Галль.

— Такая махина!.. Им очень трудно будет повернуться так, как надо для пушек. А мы повернемся к ним бушпритом, пусть попробуют попасть в эту цель.

«Голдсборо» упорно двигался вперед. Военный корабль все с большим трудом удерживался на волнах. Волны неукротимо толкали его к берегу, и вдруг он наклонился и раздался глухой треск.

— Сел на мель! — закричали все матросы «Голдсборо» и замахали шапками от радости.

— Как бы и с нами этого не случилось. Отлив усиливается. — И Рескатор послал матросов на шканцы промерять глубину.

Скоро пиратский корабль вышел на простор мимо своего беспомощного противника, посылающего вслед проклятия.

— Не выпалить ли в них разок? Нам это удобно, — спросил капитан Язон.

— Нет. Не стоит оставлять за собой слишком дурную память. Да и мы далеко еще не выбрались отсюда. Анжелике тоже пришло на ум, что могут появиться и другие корабли и преградить им дорогу.

Но больше помех не было, и они благополучно вышли из узкого канала в бретонский пролив. Ле-Галль распрямил спину, стоя у руля:

— Самое опасное место мы прошли. Теперь я предлагаю увеличить парусность и двигаться вдоль северного берега, пока не дойдем до мыса Груэн-де-Гу.

— Хорошо. Теперь идти было легче. Пролив представлял собой неплохо защищенный рейд, ветер был там не так силен и толкал корабль прямо вперед. Легкий туман не скрывал дуги материка и белоснежного кружева солончаков.

Но по другую сторону был порт Сен Мартен на острове Ре, и скоро оттуда медленно, как во сне, стали выходить одно за другим суда королевского флота, направляясь к «Голдсборо» и готовясь преследовать его.

На «Голдсборо» молча следили за движениями этой своры.

— Мы почти у цели, — пробормотал Ле-Галль. — Скоро будет мыс Арсай.

— Ускорим ход! Ветер немного изменился. Он нам поможет.

— Им тоже.

— Но мы пока впереди.

Суда королевского флота сначала надвигались с пугающей быстротой, а потом стали держать одну и ту же дистанцию. Пиратский корабль был пока недосягаем для их пушек.

Рескатор снова положил руку на плечо ларошельца.

— Попробуем выйти подальше в открытое море, а там уж — слово Рескатора! — мой корабль помчится по ветру и никаким королевским судам не догнать его.

— Попробуем! — загорелся лоцман. Он не спускал глаз, точно соблюдая курс и учитывая самые ничтожные течения, самые слабые порывы ветра, все, что могло ускорить ход корабля. Он великолепно знал эти проливы, столько раз ставил здесь сети и вытаскивал их полными омаров, и заливался песней, разглядывая с любовью четкие линии берегов, острова и море — привычный ему с детства пейзаж. По происхождению он был бретонцем, но уже три поколения его семьи жили в Ла-Рошели, вот почему он был гугенотом и держался за свою веру так же упрямо, как бретонские католики — за свою. Сейчас он думал, что проходит по местам, где знал счастье, чтобы покинуть их навсегда, и что в трюме этого убегавшего от погони судна прячутся его жена и дети, и что ужасно было бы погибнуть под пулями французского короля здесь, поблизости от островов, где рыбачил, и от родного города.

Он боялся не столько смерти, с которой встречался не раз на море, сколько такой несправедливости. «О Господи, вспомни, что мы страдали во имя твое!.. Почему это?.. Почему?..»

Анжелика бросила взгляд назад. Паруса преследующих кораблей еще приблизились. А морская зыбь становилась сильнее, пенистые гребни волн все выше — это значило, что скоро уже будет открытое море. Берега оставались позади, их уже трудно было разглядеть. Ветер стал солонее и острее. Туманный горизонт раскрывался все шире. Морской простор!.. Успеет ли их корабль выбраться туда?..

Она взглянула на Рескатора и увидела, что и он смотрит на нее сквозь прорези своей маски. Ей показалось, что он хочет прогнать ее с палубы, сказать, что тут ей не место. Прогнать, зло насмехаясь, как делал уже не раз. Но он ничего не сказал. Она подумала тогда, что он так смотрит на нее, потому что дела повернулись очень плохо, что наступила критическая минута. Ей, до сих пор сохранявшей уверенность, вдруг стало страшно.

— Неужели слишком поздно?

Вдруг Онорина привстала у нее на руках и вытянула ручки к горизонту, весело лепеча:

— Птички, там птички.

Это были корабли. Они появились на горизонте, преграждая выход из залива. Еще несколько мгновений — и их стало бесчисленное множество. Между ними и королевским флотом, подходившим все ближе, «Голдсборо» оказался на положении окруженного и загнанного зверя, который даже не может повернуться лицом к преследователям.

Вся команда столпилась с возгласами удивления и отчаяния. Это уж было чересчур. Они могли сражаться, но победа была невозможна, и все пути к спасению закрыты. И вдруг Рескатор расхохотался. Он так смеялся, что закашлялся, не в силах говорить. «Да он с ума сошел», — подумала Анжелика, похолодев. Но пирату удалось выговорить, наконец:

— Голландцы!

И всеобщая растерянность сменилась порывом радости.

— Подымите на главной мачте английский торговый флаг! — крикнул по-английски капитан Язон. Потом он повторил приказ по-французски.

На ветру заплескались поднятые флаги — на главной мачте с красным крестом поверх белого андреевского креста на синем поле и красные флаги на корме с тем же трехцветным крестом в верхнем углу.