Песочные замки Уолл-стрит. История величайшего мошенничества - Курт Эйхенвальд

Теперь был 1986 год, и Шиффер твердо знал, что хочет продать свою долю. Дела товарищества шли неважно, и он был очень рад, что сохранил гарантийное письмо Харрисона. Найдя этот документ, он поставил внизу свою подпись, подтверждая, что хочет вернуть свои деньги. Все, что ему остается сделать, думал он, — это отправить письмо Харрисону, и через пару недель он получит свои деньги.

В течение следующих трех недель по всей Западной Германии — в Штутгарте, Зауэрлахе, Оффенбурге, — а также в Австрии и Греции десятки инвесторов Харрисона сделали то же самое, что и Шиффер, — отыскав гарантийные письма Харрисона, они заверили их своей подписью и отправили их в Даллас.

Письма хлынули в офис Харрисона. Клифтон Харрисон, который нуждался в рассрочке, чтобы оплатить недавнее путешествие на круизном лайнере, внезапно обнаружил, что задолжал больше 1,9 млн долл. И у него не было никакой возможности расплатиться с долгами.

Тилли Тиллман, один из крупнейших продавцов товариществ Харрисона, был в панике. В тот день летом 1986 года один из его коллег из подразделения Prudential-Bache в Лонг-Бич, Калифорния, рассказал о невероятных слухах про Харрисона. Тиллман, который только в 1985 году продал ценные бумаги товариществ Харрисона почти на 1,5 млн долл., хотел, чтобы кто-то — желательно из Prudential-Bache — подсказал ему, правдивы ли эти слухи. А впрочем, у него нет времени ждать. Он хотел немедленно разобраться, в чем дело. Он позвонил в Harrison Freedman Associates в Далласе и попросил позвать к телефону Майка Уолтерса, главного менеджера по маркетингу.

«Майк, мне нужно с тобой поговорить, — торопливо произнес Тиллман. — Скажи, Клифтон и в самом деле осужден за уголовное преступление?»

Уолтерс пробормотал что-то невнятное. Он явно был не в своей тарелке.

«Это не телефонный разговор, Тилли, — сказал он. — Ты можешь подъехать ко мне в офис?»

«Вылетаю ближайшим рейсом».

Наспех собравшись, Тиллман ринулся в аэропорт. Голова у него шла кругом. На протяжении всего времени, которое он проработал в Prudential-Bache, он склонял своих клиентов заключать сделки с Харрисоном. Он многократно ручался за этого человека, полагаясь на заверения своих боссов. А теперь он обнаружил, что Харрисон — обыкновенный преступник, пусть исправившийся, но все же преступник.

Он купил билет на ближайший рейс в Даллас. Во время полета он не мог усидеть на месте. Смятение, вызванное тем, что он узнал, продолжало расти. Как могла Prudential-Bache рассчитывать на то, что подобные вещи удастся сохранить в тайне? Какого черта они ведут дела с человеком, который побывал за решеткой?

Когда Тиллман прибыл в Международный аэропорт Далласа, приближался вечер. Он взял такси до Harrison Freedman Associates. Добравшись до места, он торопливо скользнул внутрь, спеша увидеть Майка Уолтерса. Прежде чем Тиллман успел открыть рот, плотный, коренастый Уолтерс опередил его.

«Да, Тилли, это правда».

Эти слова, как кинжал, вонзились в сердце Тиллмана. Почувствовав дурноту, он опустился в кресло в кабинете Уолтерса. У него в душе поднималась волна гнева.

«Как могло случиться, что мы до сих пор не знали об этом?» — воскликнул он.

Уолтерс поспешил к двери кабинет и плотно закрыл ее. Было видно, что он переживает, что не сделал этого раньше. Вернувшись, он грузно опустился в кресло за своим столом и вздохнул.

«Все это время мы скрывали это, — сказал он. — Иначе нас ждали бы крупные неприятности».

«Уж это точно! — зло бросил Тиллман. — Кому захочется связываться с уголовником?»

Уолтерс невозмутимо ждал, пока к Тиллману вернется самообладание. Наконец Тиллман поднял на него вопросительный взгляд: «Майк, скажи, что произошло?»

«Это случилось очень давно, Тилли, — сказал Уолтерс. — Можно сказать, в самом начале».

Уолтерс рассказал Тиллману, что несколько лет назад он был свидетелем того, как Джим Дарр спорил с консультантами по вопросам права о том, следует ли фирме продавать сделки Харрисона. Он сказал, что, по мнению юристов, затея была безумной. Но Дарр настоял на том, чтобы Харрисон получил одобрение, утверждая, что президентское помилование аннулирует его судимость.

Тиллман слушал его, потеряв дар речи. Ему хотелось кричать и стучать кулаками. Недавно он решил, что больше не будет продавать сделки Харрисона, поскольку они не приносят прибыли. Но он понимал, что теперь уже слишком поздно. Его клиенты не могут избавиться от долей этих неликвидных товариществ. До него дошло, что их одурачили. Они вложили миллионы долларов в сделки с человеком, за которого он никогда бы не поручился, если бы знал правду.

«Боже мой, Майк, — сказал Тиллман. — Я втянул в эти сделки своих самых близких друзей. Что я им скажу? Как я смогу оправдаться?»

У Тиллмана запершило в горле. Хотя он не знал, что сказать клиентам, он знал, что скажет своим коллегам. Он был готов поднять такой шум, что к тому времени, когда с ним разделаются, брокеры по всей Prudential-Bache — включая крупнейших продавцов сделок Харрисона, — узнают правду. У него в голове продолжали вертеться одни и те же вопросы. Как можно было держать подобную информацию в тайне? И где были те, кто должен следить за отделом прямых инвестиций?

Утром 9 июля 1986 года Кристи Мандт, брокер офиса Prudential-Bache в Сиэтле, медленно очнулась ото сна. Голова у нее побаливала, во рту пересохло. Еще не открыв глаза, Мандт поняла, что накануне выпила лишнего. Это было плохо. Мандт боролась с алкоголизмом с 1983 года. Она знала, что, если не бросит пить, может лишиться работы.

Мандт осторожно открыла глаза. Она была в номере отеля. Она обвела взглядом свою постель и в ужасе отпрянула. Рядом с ней лежал Боб Шерман, глава отдела розничных продаж Prudential-Bache. Она заглянула под простыню. Они оба были обнажены. Так, значит, она занималась сексом с Шерманом?

Мандт встала и собрала свою одежду, разбросанную по комнате. Ей нужно одеться и уйти. Мало-помалу она вспомнила, что произошло. Она была в Денвере, штат Колорадо, на конференции по продажам. Несколько недель назад Кэррингтон Кларк, глава офиса, в котором она работала, сказал Мандт, что из-за тяги к спиртному она может лишиться работы. Кларк добавил, что ему удалось отстоять ее перед руководством и воспротивиться увольнению. Теперь она была в долгу перед ним. Он мог уволить ее в любой момент. Его слова напугали ее. Ей нужна была эта работа.

Затем Кларк сказал Мандт, что хочет, чтобы она полетела в Денвер на конференцию по продажам и встретилась там с ним и Шерманом. Мандт сделала то, что ей было сказано. Накануне вечером Кларк и Шерман повели ее в бар. Там все они изрядно выпили. Они не занимались ничем, что имело отношение к бизнесу. Остальное Мандт помнила смутно. Ей было стыдно. Шерман, а может быть, и Кларк занимались с ней сексом, когда она напилась до бесчувствия, подумала она.[19]