Непристойные предложения - Уильям Тенн

– Правда, – рассеянно ответил Сэм. Лента была полной. Теперь к делу! – Все, что смогу… буду рад помочь.

Он вызвал лифт и заметил, что Тина смотрит на него с жалкой неуверенностью.

– Не волнуйся, Тина. Вы с Лью будете очень счастливы вместе. И ты полюбишь мой свадебный подарок.

Но не так, как полюблю его я, сказал он себе, заходя в лифт.

Вернувшись в свою комнату, он вытащил из аппарата ленту и разделся. Вскоре у него была еще одна лента, с самим собой. Он бы хотел немного поизучать ее, но ему не терпелось достичь цели. Он запер дверь, торопливо убрал скопившийся в комнате хлам – не забыв раздраженно хмыкнуть при виде галстуков тетушки Мэгги: синий и красный цвета буквально озаряли комнату, – велел коробке открыться… и можно было начинать.

Сначала вода. С учетом огромного количества воды в человеческом теле, особенно во взрослом, следовало сразу заняться водой. Он заранее купил несколько кастрюль. Одинокому крану потребуется время, чтобы их наполнить.

Подставив под кран первую кастрюлю, Сэм внезапно встревожился, не могут ли химические примеси повлиять на конечный продукт. Конечно, могут! Детишки из 2353-го наверняка ежедневно пользуются только абсолютно чистой водой; инструкция об этом не упоминала, но откуда ему знать, какая у них вода? Что ж, он вскипятит свою воду на плитке; когда придет время делать Тину, он озаботится aqua, которая будет совершенно pura.

Еще один довод в пользу того, чтобы сперва сделать двойника Сэма.

Дожидаясь, пока вода закипит, он разложил ингредиенты по количеству. Они подходили к концу. На младенца ушло немало компонентов; жаль, что он не смог придумать, как его разобрать. Следовательно, если и существовали какие-либо доводы в пользу того, чтобы позволить двойнику жить, теперь этот вопрос не обсуждался. Ему придется разобрать копию, чтобы сделать Тину II. (Или Тину-штрих?)

Сэм пролистал главы VI, VII и VIII, посвященные составу, завершению и разборке человека. Он уже несколько раз их прочел, но хорошо помнил, как сдал не один юридический экзамен благодаря просмотренным в последний момент материалам.

Постоянное упоминание психических расстройств тревожило Сэма. «Люди, собранные с использованием этого набора, в лучшем случае будут склонны к суевериям и невротической компульсивности средневекового человека. В долгосрочной перспективе они не будут нормальными; постарайтесь не воспринимать их такими». Что ж, в случае Тины особой разницы не будет – и только это имеет значение.

Закончив изготавливать формы нужных размеров, Сэм закрепил оживитель на кровати. Потом – очень, очень медленно, постоянно заглядывая в инструкцию – начал копировать Сэма Вебера. За следующие два часа он узнал о собственных физических ограничениях и возможностях больше, чем знал любой человек с того самого дня, когда невзрачный примат изучил возможность передвигаться по земле исключительно на нижних конечностях.

Как ни странно, он не испытал ни благоговения, ни торжества. Это было все равно что в первый раз собирать радиоприемник. Детская игра.

Когда он закончил, большинство флаконов и баночек опустели. Влажные формы лежали в коробке, по-прежнему сохраняя трехмерные очертания. Забытая инструкция валялась на полу.

Сэм Вебер стоял возле кровати и смотрел на Сэма Вебера.

Осталось только оживить его. Он не осмеливался ждать слишком долго, опасаясь, что несовершенства закрепятся, и он повторит ошибки, допущенные с младенцем. Сэм стряхнул тошнотворное ощущение нереальности происходящего, убедился, что большой дизассемблер под рукой, и запустил «Мгновенный оживитель».

Человек на кровати кашлянул. Пошевелился. Сел.

– Надо же! – сказал он. – Весьма неплохо, если мне позволено будет так выразиться!

Потом он спрыгнул с кровати и схватил дизассемблер. Выдрал из середины куски проводов, швырнул аппарат на пол и разбил ногой.

– Никаких дамокловых мечей над моей головой, – заявил он разинувшему рот Сэму Веберу. – Хотя, если подумать, я мог бы применить его к тебе.

Сэм медленно опустился на матрас. Его мозг перестал буксовать и с визгом замер. После беспомощности младенца и манекена ему и голову не пришло, что его двойник войдет в жизнь с таким энтузиазмом. А зря, ведь это был взрослый человек, скопированный в момент полной физической и ментальной активности.

– Это плохо, – наконец прохрипел он. – Ты неуравновешен. Тебя нельзя допускать в нормальное общество.

– Это я неуравновешен? – спросила его копия. – И это говорит человек, который живет мечтами, который хочет жениться на расфуфыренном, тщеславном пучке биологических импульсов, что приползут на коленях к любому, кому хватит соображения нажать нужные кнопки…

– Не трогай доброе имя Тины, – сказал Сэм, испытывая неловкость из-за наигранности этой фразы.

Двойник оглядел его и ухмыльнулся.

– Ладно, не буду. Но не ее тело! А теперь послушай, Сэм, или Вебер, или как мне тебя называть, ты можешь жить своей жизнью, а я буду жить своей. Я даже не буду адвокатом, если тебя это утешит. Однако что касается Тины, поскольку ингредиентов для ее копии не осталось – и это в любом случае была скверная эскапистская идея, – во мне достаточно твоих приязней и неприязней, чтобы отчаянно ее желать. И я могу ее получить, а ты не можешь. Тебе не хватит сообразительности.

Сэм вскочил на ноги и стиснул кулаки. Потом увидел габариты противника, в точности совпадавшие с его собственными, и чуть более уверенный блеск в глазах. Смысла в драке не было – она в лучшем случае закончится ничьей. Он воззвал к логике.

– Согласно инструкции, – начал он, – ты склонен к неврозам…

– Инструкции! Эта инструкция была написана для детишек, которые будут жить через четыреста лет и будут представлять собой результат селекции и научного образования. Лично я считаю себя…

В дверь дважды постучали.

– Мистер Вебер.

– Да? – хором ответили они.

Снаружи домовладелица ахнула и продолжила неуверенным голосом:

– Т-тот джентльмен стоит внизу. Он хочет вас видеть. Сказать, что вы дома?

– Нет, меня нет, – произнес двойник.

– Скажите, что я ушел час назад, – в ту же секунду произнес Сэм.

Раздалось еще одно, более протяжное аханье и звук поспешно удаляющихся шагов.

– Ты отлично справляешься с ситуацией! – взорвался двойник Сэма. – Не мог помолчать? Бедняжку наверняка хватит удар.

– Ты забываешь, что это моя комната, а ты – всего лишь неудавшийся эксперимент, – горячо возразил ему Сэм. – У меня такое же право, точнее, больше прав… эй, что ты делаешь?

Двойник распахнул дверцу шкафа и натягивал брюки.

– Всего лишь одеваюсь. Ты можешь разгуливать голым, если тебе так нравится, но я хочу выглядеть пристойно.

– Я разделся, чтобы снять свои мерки… или твои мерки. Это моя одежда, моя комната и…