Потерянная Библия - Игорь Берглер

Иствуд позвонил Вернеру в тот самый миг, когда его машина въехала на взлетную полосу.

— Поздравляю! — произнес он. — Вы станете членом Совета с полным пакетом прав в тот самый миг, когда библия окажется у нас.

Когда Вернер поблагодарил, Иствуду показалось, что его голос дрожит от волнения, вызванного торжественностью момента.

Самолет отчаянно трясло. Огни погасли. В колонках звучал голос капитана. Они летели сквозь зону сильной турбулентности. Причин для паники не было.

Чарльз покосился направо. Турок неподвижно сидел в кресле, вцепившись в поручни. Что-то в этих руках привлекло его внимание. Из пальцев прорастали металлические когти. Он запаниковал и тут же почувствовал, как кто-то придвинулся к нему с другой стороны, взял его за плечо и принялся трясти. Он повернул голову. Это была женщина, похожая на ожившего мертвеца. Глаза ее стали совершенно белыми. Изо рта капала кислотная слюна.

Он услышал чей-то голос:

— Сэр, вы в порядке?

Чарльз вновь почувствовал, что его трясут, и открыл глаза. Он испуганно посмотрел на стюардессу, спрашивающую, что случилось. Сидевшая рядом с ним женщина встала, ее внешность ничуть не изменилась. Прежде чем ответить, Чарльз повернулся к пассажиру слева и посмотрел на его руки. В ярком освещении руки пассажира выглядели совсем обычно.

— Что произошло? — спросил Чарльз.

— По всей видимости, вам приснился кошмар. Сейчас вам лучше? — И стюардесса предложила ему стакан воды.

— Да, все хорошо. Спасибо. — Чарльз опрокинул в себя воду, а затем вернул стакан девушке.

Та огляделась, желая убедиться, что с другими пассажирами все в порядке. Женщина справа от него снова села. Чарльз собрал все мужество в кулак и поинтересовался, не говорил ли он во сне.

— Хуже, вы кричали. А выражение лица было пугающим. Вам снился кошмар.

Чарльз не понял, что это было, вопрос или утверждение.

— Я психотерапевт. Вам не повредит прийти ко мне на прием, если в ближайшие несколько дней у вас найдется свободное время. — Женщина вручила ему визитку.

Чарльз какое-то время смотрел на нее.

— Возможно, у меня действительно кошмары, — наконец произнес он. — В последнее время я мало спал, но психотерапевт…

— Я знаю, что умному человеку нельзя сказать того, чего он не знает о себе сам.

Ответ женщины удивил Чарльза. Он думал о том же. Наверное, это какое-то общее место.

— И все же, — отозвалась женщина, — если вы передумаете, у меня найдется для вас время.

После инцидента с Беатой, после того, как он упустил Чарльза в аэропорту, Ледвина понял, что окончательно потерял профессора. Он не сумел арестовать его в Праге, а надежды на выдачу международного ордера можно похоронить навеки. Комиссар считал, что Чарльз послал женщину установить в его офисе микрофоны, поэтому отправил команду проверить свой дом на наличие жучков. Люди в масках и с пистолетами до чертиков напугали его шурина, который крепко спал, сидя у телевизора, но сумели отыскать жучки, установленные в доме Беатой. И вот тут Ледвина очутился в безвыходном положении. Единственным человеком, который мог что-то объяснить ему, была Криста, но она работала на Интерпол. Тем не менее, сидя в машине, он принял решение поговорить с ней.

Явно пытаясь успокоить его, Гонза отвез его из аэропорта в «Босколо». Он упросил комиссара подождать в машине, пока он поговорит с администрацией. Через некоторое время лейтенант вернулся и сообщил, что Кристы в отеле нет и что в номере она не ночевала. Сославшись на головную боль, Ледвина попросил молодого человека принести ему крепкий черный кофе. Увидев, как Гонза скрылся за дверью отеля, Ледвина сел за руль и нажал на газ.

Он прекрасно помнил, где оставил Кристу вчера вечером, и заподозрил, что она все еще находится в одном из домов, расположенных вокруг небольшой площади. Надеясь, что она до сих пор не ушла, он помчался туда на полной скорости и остановился только тогда, когда в кармане у него зазвонил сотовый телефон. На экране высветилось имя Гонзы, единственный номер, который он успел сохранить.

— Я поехал туда, где, как полагаю, находится наша леди, — начал Ледвина, не дав лейтенанту вставить ни слова. — А вы оставайтесь там, и ни шагу с места. Позвоните мне, если она вдруг решит вернуться в отель, но больше ничего не делайте.

Вздохнув, Гонза сел на бордюр и сделал глоток кофе.

Когда комиссар вернулся на маленькую площадь, ему не пришлось долго ждать: вскоре он увидел Кристу, выходившую из одного из дворов. Он двинулся за ней; поравнявшись с женщиной, он открыл дверь и пригласил ее в машину. Помедлив, она все же села в салон.

Чарльз стоял в очереди за кофе в терминале аэропорта Хитроу. Часы показывали 8:30. Он перевел время на час назад и, решив, что еще слишком рано для похода в Национальную галерею, направился прямиком в посольство.

Место было ему знакомо. Он достаточно часто бывал там в качестве особого гостя, а несколько раз в его честь устраивали приемы. И, несмотря на все приятные воспоминания, он никак не мог отделаться от ощущения, что входит в самое уродливое здание в мире. Вполне возможно, что этот жуткий куб был спроектирован Ээро Саариненом[54], но Чарльз всегда говорил, что его можно с легкостью переместить в любой город в Северной Корее, и никто не посчитал бы его там инородным телом. Хуже того, казалось, будто статуи Рейгана и Эйзенхауэра пропитаны духом советской эстетики. Скорее всего, в них просто воплотилась самая суть официоза. Посольство должно было переехать в новое здание, которое начали строить в 2013 году.

Вот только Чарльз видел макет, который показался ему даже более уродливым, и это было весьма досадно. Профессор совершенно не понимал, почему его соотечественники так преисполнены решимости испортить очаровательный облик Лондона, города, который он любил так сильно, что в какой-то момент даже начал вести переговоры с агентом по продаже недвижимости, намереваясь приобрести дом в Белгрейвии, где, по забавному стечению обстоятельств, мог стать соседом Хью Гранта.

Допив кофе, он взял такси до Гросвенор-сквер, посчитав, что если справится достаточно быстро, то успеет пройтись пешком до Национальной галереи на Трафальгар-сквер. Лондонский Вест-Энд был одним из любимых мест Чарльза на планете. Он не слишком любил уединение и экзотику. В мечтах об идеальном отпуске он никогда не представлял себе бескрайнее небо, роскошные курорты или острова с пустынными пляжами и прозрачной водой. Его ритму жизни куда больше соответствовал центр большого населенного города. Кроме того, в Лондоне он всякий раз, закончив свои дела, ходил в театр. Иногда даже дважды. В старинных, словно покрытых столетней патиной лондонских театрах он чувствовал себя как дома, и это было самое главное.