Сыщик Вийт и его невероятные расследования - Эд Данилюк

– Вийт! – вскрикнул эпатированный истопник. Затем обернулся к Бильдерлингу: – Простите.

– Это бессмысленно! – завертелся на месте Вийт. – Это так же бессмысленно, как… – он застыл, его глаза расширились. – Это так же бессмысленно, как облитое краской копьё!

– Ты видишь связь? – вскинул голову Фирс.

– Нет! – рявкнул Ронислав Вакулович. – Я не вижу связи, но она определённо есть! Ты разве не чувствуешь? Нам нужно в город!

Вийт бросился по коридору в тамбур. Фирс и Кутюк едва поспевали за ним. Барон фон Бильдерлинг растерянно смотрел им вслед.

– Когда восстановят колею? – спросил, соскакивая на землю, Вийт. – Когда поезд прибудет в Володимир?

– Состав не пойдёт дальше, ваше высокородие! – мрачно отозвался Кутюк, спускаясь по лесенке. – Во-первых, пассажиры напуганы. Они ропщут и требуют вернуть их в Вену. Особенно наш Бильдерлинг. Да у него и выхода нет – на медную монетку в Володимире не прожить…

– А во-вторых? – нетерпеливо воскликнул Вийт.

Он стремительно шагал вдоль вагонов к дрезине.

– Что? – удивлённо спросил у него из-за спины городовой.

– Было сказано «во-первых»! Это подразумевает существование «во-вторых»!

– Да, так точно, ваше высокородие! – кивнул городовой. – Ремонт колеи займёт целый день. В поезде нет таких запасов воды и пищи. Машинист считает, что разумнее вернуться на предыдущую станцию. Если же они пойдут туда, то уж определённо потом отправятся в Вену.

Вийт вскочил на дрезину, сунул цилиндр под сидение и взялся за свой конец рычага. Фирс уже был готов.

– У меня нет оснований задерживать Бильдерлинга, – дедуктивист задумался на мгновение. – Хотя, конечно, я бы предпочёл, чтобы он был под рукой! Пусть инженер напишет, что произошло, и как выглядел каждый из бандитов! Во всех деталях! И нарисует портреты! Как умеет, не на выставку картин!

Кутюк отдал честь, и Вийт налёг на свой конец рычага дрезины.

Паромобиль Ронислава Вакуловича подкатил к аукционному дому «Майер, Соломон и Шнаппер». Фирс соскочил со своего нашеста и распахнул дверцу. На брусчатку ступил сам Вийт.

Он окинул орлиным взглядом улицу и направился было ко входу, швейцар даже успел распахнуть перед ним дверь, но неожиданно остановился.

– Что там такое? – резко спросил Вийт, разворачиваясь.

У подворотни соседнего дома волновалась небольшая толпа, виднелся городовой, стояло несколько пролёток.

– Давид Израилевич как раз туда побежали! – отозвался швейцар. – Убийство! – и сделал большие глаза.

Вийт с удивлением глянул на него.

– Да, да! – закивал швейцар. – Неслыханно!

Сыщик махнул головой помощнику и бросился к подворотне.

– Как хорошо, что вы приехали! – возопил хозяин аукционного дома, выскакивая навстречу Рониславу Вакуловичу. – Я послал за вами Изю, но он вернулся ни с чем!

– Убийство? – воскликнул сыщик. – Кого убили?

– О, – замахал руками Шнаппер, – никаких убийств! Кто сказал убийство? Похищение!

Прислонившись к кирпичной стене, скрытый от улицы выступом чугунных ворот, сидел на земле мужик в простонародной рубахе. Его волосы топорщились. Край стакана, который он держал в трясущихся руках, стучал о зубы, вода расплёскивалась и текла по всклоченной бороде. Рядом на земле валялись кляп и разрезанная верёвка.

Фирс сразу же склонился, чтобы их осмотреть.

– Это Фёдор… – доложил стоявший здесь же городовой. Он с подозрением косился на истопника.

– Вот как? – буркнул Вийт с другой стороны, вынуждая тем самым постового повернуть голову к нему.

Сыщик бесцеремонно вынул стакан из рук пострадавшего и задрал рукава его рубахи – сначала на одной руке, потом на другой. Обнажились запястья с широкими алыми полосами стёсанной верёвочными узлами кожи. Сам мужик при этом никак не отреагировал. Он, казалось, и не заметил ничего.

– Ну да… – растерянно пробормотал городовой. – Фёдор…

– Хорошо, – кивнул детектив, вкладывая стакан обратно в руки потерпевшего. – Это мы установили. Дальше!

Столь же беспардонно он дёрнул вверх брючины штанов мужика. Похожие полосы обнаружились на голенях, под самыми коленями.

– Он кучер профессора Мье… – постовой запнулся, заглянул в свою записную книжечку и стал читать оттуда: – Мьехерта… э-э-э… Ала… Аладар… гм… овича де Чиксен…

Тут городовой впал в ступор. Его глаза вращались, лицо налилось краской, губы шевелились, но изо рта доносилось лишь шипение.

– Мьехерт Аладарович Андраши де Чиксенткирайи! – воскликнул Шнаппер. – Владелец того самого копья яростного огня! Ну того, которое облили краской! Именно! Моня, мы же очистили копьё? Моня! Моня, ты где?

Из толпы высунулся знакомый молодой человек.

– Да, Давид Израилевич, – подтвердил он. – Даже следа от краски не осталось. Аккуратненько, тряпочками, потихонечку, под присмотром владельца…

– Вот! – вскричал Шнаппер. – Под присмотром владельца! Мьехерт Аладарович дал разрешение на очистку… Так, Моня?

– Да, Давид Израилевич! – кивнул молодой человек.

– Вот! Он дал разрешение! Присутствовал, следил, лично надзирал, убедился, что всё в порядке, и отбыл. Сел в свой экипаж и отбыл. А тут, полчаса не прошло, нашли вот этого господина. Связанного, с кляпом во рту! А он и есть кучер Мьехерта Аладаровича! С кем же тогда уехал профессор?

Фирс и Вийт переглянулись.

Сыщик шагнул на улицу, поймал взгляд швейцара перед аукционным домом и махнул ему подойти. А сам вновь пригнулся над Фёдором.

– Расскажите, что произошло! – потребовал он.

Мужик посмотрел на него мутным взглядом и замотал головой.

– И всё же! – настаивал Вийт.

– Армяк мой пропал! – прохрипел потерпевший. – Хороший, синий, с шёлковой красной бейкой… Десятку заплатил!

– Расскажите о самом происшествии! – терпеливо уточнил Вийт.

– Профессор… – кучер заворочался, стараясь сесть прямее. – Профессор велели закладывать. И поехали в аукцион… Сюда, значит. Я ждал на козлах. А потом мимо человек проходил, из наших, из простых…

– Что за человек? – встрепенулся сыскной надзиратель.

– А я откуда знаю! – возмутился Фёдор. – Просто человек! Волосы тёмные, борода народная… А так… – он задумался, а потом решительно помотал головой. – Нет, просто человек! Подошёл, попросил подсобить с мешками, быстро, за пять минут управимся… Деньги обещал! – воскликнул кучер, будто это служило оправданием для всего. – В подворотню эту повёл… За нами ещё какие-то шли… И всё… Больше не помню ничего… Армяк утащили…