Затерянный в сорок первом - Вадим Мельнюшкин

– Ну не фига ж себе!

– Ага, – глаза Кошки поблескивали как у настоящей кошки, а на лице было нарисовано ощущение непередаваемого счастья. – Это я пока только тяжелое вооружение оставил. Практически всю легкую стрелковку уже растащили.

– Капитан знает? – я указал на растопырившиеся в углу минометы.

– Знает, но он пушки обихаживает.

– Ясно, дорвался, артиллерист. Вкратце доведете, чем все закончилось? Или еще не закончилось?

– Калиничев три часа как вернулся. Они сначала немцев по лесу гнали. Почти всех положили, но полтора десятка как-то вывернулись и добрались до Зароново. Хутор это такой.

– Знаю, километрах в четырех от места засады.

– Ну, да, вот немчура там и зацепилась. Наши их только ближе к полудню добили.

– Потери большие?

– Всего у Калиничева шестеро убитых, но раненых много – почти два десятка. Сначала в лесу каша была – фиг разберешь, где кто, а потом и на хуторе, там обороняться удобно. Да еще спешка, того и гляди к вражинам подмога подойдет – сам угодишь как кур в ощип.

– А пытались кого из города прислать?

– Вроде нет, мы провода кругом порезали, так что если кто и слышал, то сообщить сложно было. Немцы с шоссе расслышать могли, но пока тихо. У нас четверо убитых и девять раненых. Итого раненых под три десятка, убитых девять. Фашистов побили сто пятьдесят четыре, двоих взяли в плен. Одного сейчас Тихвинский допрашивает.

– Что вообще хорошего взяли?

– Сейчас, у меня тут список, – старшина достал из полевой сумки обычную ученическую тетрадь и подвинул поближе керосиновую лампу. – Сначала по оружию. Начнем с самого крупного, я тут по калибрам табличку составил. Так, сначала минометы – восемьдесят один миллиметр, две штуки. Мин к ним восемьдесят четыре штуки, но у нас их и так большой запас. Далее идет семьдесят пять миллиметров – тут у нас две пушки. Капитан назвал их пехотными, восемнадцатой модели – говорит, для нас в самый раз. Вообще какие-то они несерьезные – ствол меньше метра длиной, но нетяжелые. К ним сто двадцать два снаряда. Ну и последнее, из крупного, три пятидесятимиллиметровых миномета и двести сорок мин к ним.

– Да, богато. А у нас есть люди, чтобы все это использовать, с учетом нашей артиллерии?

– Нефедов обещает за месяц людей поднатаскать.

– Свежо предание… Что дальше?

– Девять миллиметров – тридцать два автомата и двадцать шесть пистолетов. Патронов около четырех тысяч.

– Толково.

– Теперь пулеметы. Четыре станковых, вон те, – Кошка указал на знакомые уже «ноль восьмые» с кожухами водяного охлаждения. – Не потасканные, два будто с завода только, все под металлическую ленту, к каждому по восемь лент на двести патронов. Еще двенадцать ручников – все «ноль пятнадцатые» под такую же ленту, но к ним по шесть лент на пятьдесят. Ну и винтовки – тридцать два карабина и семьдесят два полноразмерных винтаря. Этих патронов вообще море – кроме носимого боекомплекта у них еще и несколько ящиков в кузовах лежало. Может, часть и пулеметчиков, но тысячам к десяти подбирается, так что всего, вместе с лентами, тысяч двадцать. Это не считая ДТ с «двадцатки», к нему, считай, еще пять сотен.

– Да, стоило немчуру потрепать за такой бакшиш.

– Это не все. Еще девять винтовочных гранатометов и почти двести гранат к ним, ну и обычных гранат три с половиной сотни, в основном «толкушки», но есть и «яйца». Из вооружения это почитай и все, а вот снаряжения у фашистов тоже хватало. Одних лопат больше трех десятков, топоры, пилы – они будто обосноваться в нашем лесу собрались. Это не считая того, что на каждом было понавешано, – от ранцев до фляжек. Кроме того, что у них с собой полевая кухня была, жаль, что ее прилично издырявили, но ничего – починим, так у каждого и сухой паек в ранце.

– Интересно, и что там?

– Да на самом деле ничего особенного. Я тоже сначала разгубастился на шоколад и прочее – фиг. Вот.

Старшина, как фокусник, достал откуда-то пакет из плотной бумаги и вывалил на стол его содержимое. Приличную часть кучки составляли сухари, также здесь была банка консервов и несколько мешочков поменьше. В одном, самом большом, находились какие-то сушеные овощи, в двух более мелких коричневый порошок и белые мелкие кристаллы. Ну, с последним понятно – соль, а коричневое похоже на кофе, но, судя по запаху, эрзац.

– Ненастоящий, – подтвердил мои догадки Кошка. – Похоже, из желудей.

– Не уверен, возможно, цикорий.

– Одна фигня.

– Не скажи, должен пригодиться.

– Да нет, съедим и выпьем, конечно, все, но я рассчитывал на что-нибудь посущественнее.

– А морда не треснет? – я усмехнулся. – Что в карман, то не из кармана. А так – стандартный Eiserne Portion, в переводе «железная порция». Это специальный вид пайка, который можно употреблять только с разрешения командира. Выдается сверх нормального довольствия, кстати, в банке должно быть мясо.

– Да, оно. Проверили. Жратва у них отдельно, в том грузовике, что с кухней, тоже была, но не так чтобы и много.

– Ну, так они, небось, перед обратной дорогой отужинать успели.

Тихвинский должен был проводить допрос во втором лагере – пленных в основной мы на всякий случай не водили. Хоть и глаза им завязывали и по-другому стереглись, но мало как дело обернется. Идти туда по ночному лесу смысла не видел никакого – до утра потерпит, но все оказалось несколько проще. Наш юрист дожидался меня у землянки, попрыгивая на месте, вероятно, чтобы согреться, но, возможно, от нетерпения и желания поделиться новообретенными знаниями.

– Товарищ командир, разрешите обратиться.

– Обращайся, только внутрь пройдем – не май, не лето.

– Ну, чего узнал? – я уселся на холодную скамью. Надо бы дровишек принести, протопить хотя бы немного. – По твоему довольному виду сужу, что новости неплохие.

– Да, немцы в показаниях сходятся.

Ишь, «в показаниях». Интересно, какую он им статью шьет? Спрашивать не стал, вдруг обидится – так сказать, профессиональная деформация.

– Ну, и чего показывают?

– Это и правда часть двести первой охранной дивизии. Вторая рота третьего батальона, плюс усиление.

Рассказывал он долго, но если коротко, то мы рано испугались. Во-первых, сам двести первый полк, на основе которого дивизия формировалась, особого опыта не имел. Во-вторых, дивизия была далека от полного формирования и, соответственно, возможностей боевого применения. В-третьих, она только называлась дивизией, а в реале недотягивала и до бригады. Основой дивизии так и остался полк трехбатальонного состава, батальоны, в свою очередь, состояли из трех пехотных, одной пулеметной роты, роты пехотных орудий и противотанковой роты. Так и не понял, зачем им противотанковая рота, но на ее вооружении стояли двенадцать тридцатисемимиллиметровых орудий. В роте пехотных орудий было шесть семидесятипятимиллиметровок. Вооружение одного из взводов этой роты нам и досталось в виде двух пушек. Пулеметная рота, кроме двенадцати станковых пулеметов, имела еще шесть восьмидесятимиллиметровых минометов. Один из взводов этой роты тоже был на усилении, его пулеметы и минометы мы и прихватили. Обычная пехотная рота имела двенадцать ручных пулеметов и три миномета калибра пятьдесят миллиметров.