Затерянный в сорок первом - Вадим Мельнюшкин

В лагере немцев ожидал сюрприз. Печи они должны были застать еще теплыми, но вот ночевать в наших землянках я бы им не советовал. Последующая информация пошла уже более широким потоком. Противник сначала окружил лагерь, но, не встретив сопротивления при захвате, уже внутри должен был понести потери, надеюсь, серьезные.

Этот взрыв услышали даже мы, хоть и были почти в десяти километрах. Взрывники использовали последние наши стодвадцатидвухмиллиметровые снаряды, соорудив из них и драгоценного детонирующего шнура развитую минную ловушку. Главный инициирующий заряд был установлен в «командирской» землянке, на которой, дабы фашисты не ошиблись, был прикреплен красный флаг. Остальные шесть снарядов скрывались в кровлях прочих землянок, а еще несколько зарядов, забутованных обрезками металла и камнем, ждали своей участи в других удобных местах. Снаряды в кровлю заложили не просто так, а с тем прицелом, что при взрыве они смогут поразить как тех, кто находится снаружи, так и тех, кто успеет проникнуть внутрь.

Был, конечно, шанс, что немецкие саперы разгадают наш план, но вряд ли те сталкивались с таким изощренным коварством, тем более что лагерь должен был выглядеть, как после панического бегства «лесных бандитов». Получилось или нет, узнаем позже. Главной задачей данной ловушки было не убить всех врагов, а задержать противника, чтобы мыши успели захлопнуть кошколовку.

Мы успели. Вероятно, немцам, и правда, не хило досталось, потому что я умудрился здорово замерзнуть, а солнце зайти, когда, рыча слабосильным мотором и пробуксовывая, на просматриваемый участок дороги выбрался бронеавтомобиль. Ну что, «двадцаточка», вероятно, сегодня закончатся твои мучения. Да, ведь служба врагу, конечно, мучает твое горячее пятидесятисильное сердце, оно обливается горячим маслом в тоске и желает погибнуть, лишь бы не быть рабом врага. Следом за бронекоробкой потянулись двухосные «Опели».

Жандармы на мотоциклах катались последние полчаса туда и обратно без остановки, но мы успели сделать свои дела и замаскироваться гораздо раньше, хорошо, что полсотни маскхалатов у нас уже было. Главная опасность, исходящая от мотоциклистов, заключалась в том, что они могут заметить неровно заметенные места на обочинах, но снег не прекращал идти третий день, хотя и поумерил свой пыл. Зря я, наверно, настоял на минировании, но не ожидал, что дозоры будут так плотно инспектировать дорогу, особенно на обратном пути. Возможно, свою роль в немецкой паранойе сыграла и минная ловушка.

Сама схема с минированием осталась с первого плана, когда снегом еще не пахло, но наши саперы подошли к делу с фантазией, двигались только ползком, близко к дороге не приближались, а уж замаскировали свой отход и места работы – любо-дорого посмотреть. То есть совсем не видно. Только сейчас, глядя на шастающих в темноте жандармов, понимаю, насколько мы могли крупно влететь. Все-таки не исчерпали мы удачу.

Броневик пересек невидимую черту. Та-та! Первая очередь из крупнокалиберного авиационного пулемета хлестнула его по скуле. Та-та! При той фантастической скорострельности, которой обладал «сто тридцать первый», стрелять из него одиночными было практически невозможно. Нет, варианты были, например, можно заряжать патроны через один. Лента у него не рассыпная, так что этот способ мы и использовали при пристрелке, но дергать каждый раз рукоять перезарядки в бою, это не вариант – пусть уж будет по два.

Ба-бах! Ба-бах! Ба-бах! Загрохотала обочина. То, что взрывалось сейчас, не было обычными зарядами, скорее это были короткоствольные картечницы, снаряженные смесью пороха и стружки из амматола, с набивкой из рубленой арматуры. Та еще гадость, в количестве шести штук. Ко всему, установлены эти картечницы были не перпендикулярно дороге, а под достаточно острым углом и с некоторым возвышением, от того и ударил железный вихрь по тентам автомобилей очень, на мой взгляд, удачно. Впрочем, сейчас эти тенты рвали уже и пули, выпущенные из винтовочных и пулеметных стволов.

Самодельные одноразовые пушки были опасны не только своей начинкой, но и сами по себе, потому что прямо сейчас мимо меня и просвистел, ну скорее прохрустел, метровый обрезок трубы, из которых их и изготавливали. Только бы своих не задел. Отчаянно обидно будет.

А канонада нарастала. Враг не стал покорно ждать, когда его расстреляют, и, несмотря на то что большинство тентов представляло собой дуршлаги разной степени продырявленности, солдаты, довольно споро и в достаточном количестве, стали покидать машины. Количество было достаточно для того, чтобы достойно нам ответить. Если бы мы сидели в окопах, то, наверно, это было бы не так опасно. В нашем же случае спасало нас только численное превосходство, потому как не прошло и минуты, а противник уже вел достаточно плотный, но будем надеяться, не слишком прицельный огонь. Одна из проблем заключалась в том, что мы не можем применить минометы – даже мины-«пятидесятки» на таком расстоянии опасны для нас самих. А вот ампуломет можем.

Первая ампула рванула не сильно удачно, угодив в кабину грузовика. Даже этот, в целом неудачный, выстрел вызвал со стороны противника вопль, заглушивший звуки отчаянной стрельбы, – все-таки кому-то попало. Второй был лучше – вспышка на противоположной обочине и вой сгорающего заживо человека, поддержанный другими криками, говорили сами за себя. Сейчас немцы уже поняли, что здесь их ждет только смерть, и первые черные фигурки бросились прочь от дороги.

Так как в месте нашей засады лес был только с левой от дороги стороны, то за спиной у немцев было чистое поле, на котором, несмотря на наступающую темноту, фигуры отступающих были хорошо видны. Но вот стрелять по ним было некому – все старались подавить огнем все еще огрызающихся врагов. Вообще-то по плану, группы наших лыжников, что находились впереди и позади попавшей в засаду колонны, должны были броситься через дорогу и попытаться охватить место засады с флангов и тыла. Заранее выводить туда группы было опасно – чертов снег, а теперь они могли не успеть. Проклятые мотоциклисты могли помешать. Нет, то, что бойцы не справятся с мотоциклистами, я не верил, но задержать те их могут, по крайней мере, со стороны головы колонны. Группы находились примерно каждая на расстоянии полукилометра от нас, а тыловое охранение должно передвигаться значительно ближе к хвосту колонны, вот авангард вполне мог и на полкилометра оторваться, и больше. В этой же пальбе ни хрена не разберешь, идет где еще бой или нет.

С ужасом представляю расход патронов с нашей стороны. Сам отстрелял из своего «двадцать восьмого» не больше половины магазина, стараясь бить прицельными «двойками», винтовки тоже много не сожгут, но вот пулеметы… Хотя, если бы не они, давящие в два десятка стволов очаги сопротивления, не известно, как хорошо у нас бы пошло.

Все больше немцев ударялось в бегство, и кое-кто из бойцов уже перенес огонь на поле.

– Минометы, – оглядываясь, командую связному.

Тот закрутил ручку телефона и заорал в трубку. Он не успел докричать, как первый султан взрыва разметал на поле снег. За ним еще один такой же мелкий, и тут же более крупный ударил вблизи пары темных фигур, опрокинув их на землю. Вероятно, это был последний штрих, и, до этого продолжавшие отстреливаться, солдаты противника бросились бежать сломя голову. Будь у нас больше минометов, мы, может быть, и смогли бы отсечь их от спасительного леса, но сейчас это было нереально.